Харизма. Кир Булычев

самых знаменитых людей.

      И тяжкий вздох разочарования прокатился по двору, вылетел на улицу и понесся к лесу.

      Вечерело, лужи подмерзли, снег еще таился в тени домов и под елями.

      – Провал, – сказал Удалов.

      Люди уходили, унося свое разочарование.

      – Мне их не жалко, – сказал Минц. – Ведь тьма всегда сгущается перед рассветом, как говорят революционеры.

      – А мне жалко, – сказал Удалов. Он взял запасной лист и всмотрелся в лицо, одновременно самоуверенное и жалкое, решительное и робкое. – Такой вождь нам не нужен.

      – Ты мне жалок, Корнелий, – сказал Минц. – Ты не умеешь заглядывать в будущее и пробиваться неначертанными путями. Пошли ко мне, а то простудимся.

      Они вошли в кабинет к Минцу.

      Минц стал варить свой фирменный желудевый кофе, который ему присылал бразильский президент, обязанный Минцу деликатным советом.

      В кабинете было тепло. И светло.

      Портрет идеального президента лежал на столе.

      Портрет был Удалову неприятен. Но он с трудом смог оторвать от него взор и посмотрел на портрет идеальной ведущей. И тоже не получил удовольствия.

      – Ох, как ты ошибаешься, Лев, – сказал Удалов.

      – Операция не кончилась, – ответил Минц. – Как мы ее с тобой назовем?

      – Смотря в чем она будет заключаться.

      – Она будет заключаться в разноске туфелек по квартирам Золушек, – сказал Минц.