бы на скамью подсудимых. С чувством крайней неловкости вы торжественно взираете на ребенка. Наступает полная тишина, и вы знаете, что все ждут, когда вы заговорите. Вы ломаете голову над тем, что сказать, и с ужасом обнаруживаете, что не в состоянии ничего придумать. В этот момент отчаяния ваш злобный гений, пользуясь случаем, подсовывает вам самые глупые фразы, которые только можно вообразить. Оглядев окружающих, вы с идиотской улыбкой замечаете: «А волос-то не очень много!» С минуту все молча смотрят на вас, и в конце концов величавая кормилица с серьезным видом провозглашает: «У младенцев пяти недель от роду не бывает длинных волос». За этим следует новая пауза, и вы понимаете, что вам дали второй шанс, который вы тут же бездарно теряете, осведомляясь, научился ли ребенок ходить и чем он питается.
Теперь всем понятно, что вы немного не в своем уме и заслуживаете только жалости. Тем не менее кормилица решает, что в своем уме или нет, а от обязанностей вы не увильнете и должны выполнить миссию до конца. Тоном верховной жрицы, руководящей сакральной церемонией, она протягивает вам сверток со словами: «Подержите ее, сэр». Не в силах оказать ни малейшего сопротивления, вы покорно принимаете ношу. «Передвиньте руку пониже, сэр», – командует верховная жрица, и все отступают назад, внимательно наблюдая за вами, будто вы сейчас фокус покажете.
О том, что полагается делать с младенцами, вы знаете не больше, чем о том, что о них говорить. А сделать что-то явно следует, и вам в голову не приходит ничего лучше идеи покачать несчастного ребенка вверх-вниз, приговаривая «баю-бай!» или нечто столь же глупое.
«На вашем месте я бы не стала ее трясти, – говорит кормилица. – Малышку очень легко расстроить».
Вы поспешно перестаете трясти ребенка, искренне надеясь, что еще не успели слишком далеко зайти. И тут сама малышка, до того момента взиравшая на вас со смесью ужаса и отвращения на лице, решает положить конец этому безобразию и начинает вопить в полный голос, что заставляет верховную жрицу броситься к вам и выхватить младенца из ваших объятий.
– Тише, тише, моя сладкая!
– Невероятно! – замечаете вы самым любезным тоном. – С чего бы она вдруг расплакалась?
– Да это вы, должно быть, что-то не так сделали! – с негодованием отвечает мать. – Ни с того ни с сего ребенок плакать не станет!
Судя по всему, окружающие подозревают, что вы исподтишка тыкали младенца иголками.
Несносное создание наконец замолкает и наверняка молчало бы и дальше, если бы какому-то умнику не вздумалось показать на вас со словами: «А ну-ка, малышка, кто это?» Неглупый ребенок, узнав вас, принимается вопить еще громче, чем прежде. Тогда некая упитанная леди замечает: «Странно, что дети могут испытывать неприязнь к кому-то». На что кто-нибудь другой отвечает с загадочным видом: «О, дети знают инстинктивно», и кто-то еще добавляет: «У них замечательная способность чувствовать!» Теперь уже все косятся на вас, самого отъявленного