и мой кулак уже на его челюсти. Но я вдруг почувствовала себя прозрачной, несуществующей. И вот это все было в сто раз хуже, того, что он делал раньше. Не просто колкость и пакость. Настоящая подстава.
Я еще секунду сидела молча, не веря, что он настолько жесток. Просто еще никогда не встречала таких людей. Он ведь понимал, что здесь со мной может случиться что-то очень плохое. Он очень хорошо понимал. И все равно смотрел в окно и терпеливо ждал, когда я выйду.
Я могла бы позвонить Славе прямо сейчас и пожаловаться. Он бы приехал и забрал меня, а Рому ждал бы грандиозный скандал. Но вместо этого я рассматривала своего сводного брата, как будто впервые видела. Я могла это делать бесстыдно, потому что ощущала себя невидимкой. Я даже успела отметить, что на его плече остались пять красных точек от моих ногтей. И что щетина немного отросла, что делало его более брутальным. Он ведь блефовал. Я пыталась разглядеть хоть намек на шутку. Просто припугнуть меня решил? Поставить на место? Показать, кто хозяин?
– Вы-хо-ди, – по слогам повторил он. Нет, ничего не было – ни единого проблеска совести. Он не шутил.
Я сглотнула ком, отвернулась к окну и схватилась за ручку. Это не было на меня похоже. То есть, я ведь никогда не попадала в такие ситуации, но мне казалось, если попаду, смогу дать отпор или хотя бы бросить напоследок пару матерных слов. А на деле ничего не смогла. Вышла из машины, хлопнула дверью и пошла в обратном направлении. Один шаг, второй…
За спиной послышалось шуршание гравия и шум отдаляющейся машины. А я все шла, не сбавляя шаг. Одна посреди трассы в красном платье, с голыми плечами и открытыми ногами – как красная тряпка для быка. Шла шокированная, онемевшая и опустошенная. Он все силы из меня выпил, не оставив ни капли на эмоции. Их просто не было. Или их будто поместили под защитный колпак, стоит открыть его – меня прорвет.
Но пока я просто продолжала идти и думать, как можно выбраться из ситуации. Вариантов было немного. Только один по сути – позвонить отчиму, попросить забрать меня.
Из-за поворота вылетела фура, проехала мимо, и водитель посигналил. Из меня вырвался какой-то отчаянный нервный смешок. Как проститутке! Вот как он меня опустил. Чертов… Сукин. Сын.
Я сделала глубокий вдох, и на выдохе опять вырвался смешок. Это грозило перерасти в истерику, колпак уже не удерживал весь тот вулкан из ярости и обиды. У меня затряслись руки, когда я потянулась к сумочке за мобильным. Но не успела его достать, как с другой стороны дороги остановилась иномарка. И какой-то мужик, открыв окно серебристого седана, позвал меня.
– ЭЙ! Триста за час!
Я не могла поверить! Смеялась, чувствуя, как собираются слезы в глазах, и в то же время, от каждого нового слова того мужика, мне хотелось орать, бесится и уничтожать все, что попадет под руку.
– Эй! Ну, хорошо, пятьсот! Я же в валюте говорю, дурочка!
Господи! Я почти согнулась пополам от истерического хохота, вырвавшегося из груди. Валютная! Утерла слезы в глазах, забыв о туши, и показала уроду средний палец. Не думала я тогда ни о чем. Меня разрывала ярость, смех и боль.