каждой клеточкой своего сердца, что рушится все, что дорого ей в этой жизни. Она забилась в кресле, пытаясь освободиться, вырывая руки из врезавшихся в кожу телефонных проводов.
– Где моя девочка-а-а? А-а-а-а-а-а! – невыносимый крик отчаяния вырвался из ее груди.
Бугор схватил кляп, пытаясь затолкать его Людмиле в рот.
– Закрой пасть, сука! Убью! – орал он, не силах справиться с обезумевшей матерью. Людмила крутила головой, вырывалась и пыталась укусить ненавистную руку этого нечеловека, укравшего у нее ребенка. Подбежавший на крик Хуан с разбега ударил ее кулаком в голову. Людмила затихла.
– Заткни ей рот! – Бугор подал тряпку Хуану и вышел из прихожей в гостиную.
Движимый внезапно наступившей жаждой, он подошел к открытому серванту и достал из ряда хрустальной посуды высокий стакан. На нижней полке шкафа стояло несколько бутылок вина. Справа светлым пятном белела бутылка водки с ярко-красной этикеткой «Столичная». Прихватив бутылку, Бугор перешел на кухню. Он сначала жадно выпил из-под крана стакан холодной воды, затем открыл бутылку и, засунув горлышко в стакан, наплескал в него водку.
– Хуан! – громко крикнул он и, не ожидая ответа, достал из шкафа попавшийся на глаза старинный зеленоватого стекла граненый стакан и наполнил его водкой до края.
Хуан зашел на кухню.
– На! Пей! Рашин водка! Давай! – в последний момент Бугор, передумав, взял в руки граненый стакан, подвинув Хуану хрустальный, расплескав из него водку на скатерть.
– Чтоб хоть выпить по-русски! – зло прошептав самому себе под нос, он выпил стакан залпом, как воду, и, не закусывая, вышел на темную веранду, нервно доставая из пачки сигарету.
С веранды было видно, как Хуан, давясь, с трудом сдерживая рвотные позывы, допил стакан водки и кинулся к холодильнику чем-нибудь заесть.
– Абориген хренов! В бога душу мать! – выругался Бугор. – Что я, Борис Бугров, делаю в этой забытой Богом Аргентине?!
Прикуривая сигарету, в свете пламени зажигалки он заметил стоящую на полу в углу бейсбольную биту. Надев снятую раньше с правой руки перчатку, он с бейсбольной битой вернулся на кухню.
– Пошли! Нехристь! Ком! Стены простучим. Деньги не найдем – будем делать больно! – он протянул биту аргентинцу.
Войдя в комнату Людмилы, Бугор остановился, пропустив вперед Хуана. Он раскрыл стоящий справа от входа шифоньер и принялся методично ощупывать висящие на плечиках и сложенные на полках вещи. Стоящие наверху картонные коробки он смахнул на пол. Распинывая их ногами, он слышал за спиной, как Хуан выдергивает ящики из письменного стола, не переставая бормотать ругательства на испанском. Вот он ударил по столу битой и что-то хрустнуло. Бугор обернулся. Разбитая клавиатура компьютера лежала на краю стола. Хуан опять замахнулся битой. В следующую секунду снесенный сильнейшим ударом монитор отлетел к стене и упал на пол, рассыпав осколки пластмассы и пластика. Бугор хотел сдержать напарника, но передумал: «Какой с пьяного спрос? Пусть пары выпустит!»
За спиной Хуана он перекрестился