мне придется подыскивать себе другой округ. Вот так-то.
– Откуда вы про нее узнали? – спросил профессор.
– Ничего я про нее не знал, – отмахнулся Мэриголд. – Иначе не поехал бы в город. По-вашему, это правильно – поощрять… такие выходки?
– А кто ее поощряет? – возразил профессор. – Если бы некие глупцы не считали, что им позволено исправлять всех прочих, кроме себя, ничего подобного мы бы и не слыхивали! У Арлингтона была милая покладистая жена, а он, вместо того чтобы благодарить Бога да радоваться, извел ее придирками – мол, хозяйка из нее никудышная. Вот и получил настоящую хозяйку. В среду я встретил его, гляжу – а у него на лбу шишка размером с яйцо. Говорит, запнулся о коврик. Нет, не бывает так. Нельзя изменить в человеке лишь что-то одно, что тебе хочется, и этим ограничиться. Или уж оставьте его в покое, или меняйте на свой страх и риск, потому что каким он станет – неизвестно. На вашем месте благоразумный человек был бы только благодарен за жену, которая не сует нос в его дела и с которой незачем обсуждать мудреную политику. А вы, похоже, не уставали напоминать ей, как сглупили, выбрав жену без мозгов. Вот у нее и появились мозги, и она пустила их в ход. Так почему бы ей не вступить в Фабианское общество и Общественно-политический союз женщин? Это явное свидетельство независимости натуры. Лучшее, что вы можете предпринять, – самому вступить туда же. Чтобы работать бок о бок с женой.
– Прошу прощения, – Мэриголд поднялся, – я не знал, что вы на ее стороне.
– С чего вдруг? – рявкнул профессор. – Я вообще в чрезвычайно нелепом положении.
– Наверное, – нерешительно начал Мэриголд, взявшись за дверную ручку, – все попытки увидеться с ней самому бесполезны?
– Кажется, ей нравится бывать у Крестных камней на закате, – сообщил профессор. – Выбор за вами, но я бы на вашем месте как следует подумал.
– Мне бы хотелось узнать, – продолжал Мэриголд, – если я лично попрошу ее об одолжении, не согласится ли она вновь встретиться с Эдит и убедить ее, что это была просто шутка?
Профессор начинал понимать, в чем дело.
– Так что же произошло, как вы думаете? – спросил он.
– Я полагаю, что ваша иностранная гостья встретилась с моей женой, они разговорились о политике, а результат нам уже известен. Ее дар убеждения поразителен, но потеря одной новообращенной вряд ли много значит, тем более что я мог бы возместить эту потерю… иным образом. – Сам того не замечая, он заговорил воодушевленно и страстно. Это растрогало профессора.
– Видимо, это означает, – подытожил он, – что при условии согласия всех сторон миссис Мэриголд станет совершенно такой, как прежде, и навсегда забудет свой интерес к политике.
– И я был бы весьма признателен за это, – добавил Мэриголд.
Очки профессора куда-то запропастились, но ему показалось, что в глазах Мэриголда блеснули слезы.
– Я сделаю что смогу. Только не спешите радоваться. Возможно, заставить женщину мыслить проще, чем остановить, даже для… – Профессор вовремя спохватился. –