женщина поправила очки в старомодной оправе.
– Да. Из того списка, что вы дали, мне вначале понравилось Лев, а сегодня утром, я передумал и хотел бы, чтобы меня называли Антоном, – на лице мужчины появилась застенчивая улыбка. – И ещё я бы хотел, чтобы меня называли по отчеству – Львович.
– Да! – произнесла Иванова. – Вы делаете успехи. А фамилию ещё не подобрали?
– Нет пока.
– Хорошо. Вы работаете с тестами «Кто я»? – спросила Иванова и, получив утвердительный кивок, продолжила. – Ну, а какие-то новые ощущения эмоции у вас возникли? Может вам удалось что-то вспомнить?
– Вы знаете, – мужчина замялся и замотал головой из стороны в сторону. – Нет, я ничего не вспомнил, но сегодня ночью я видел странный сон, который сейчас меня, до сих пор, очень волнует! – обернувшись, мужчина посмотрел на Цыбина и продолжил. – Мне как-то неловко его рассказывать, – он опустил голову и стал теребить между пальцев бахрому накидки дивана. – Но я понимаю, что должен его рассказать, чтобы вы разобрались и помогли мне, – он на мгновение поднял взгляд и посмотрел на Иванову и Цыбина. – Это довольно странный сон, – мужчина закрыл глаза. – Я был в летнем благоухающем парке и читал интересную книгу. Этот парк был знаком мне раньше, я это чувствовал, – он опять на миг открыл глаза, продолжая перебирать бахрому накидки. – Я сидел на скамейке, наслаждаясь тёплым нежно-ласкающим ветерком, который колыхал страницы книги и испытывал какое-то человеческое счастье. Полноценность. Я упивался им в эти минуты! – мужчина снова открыл глаза и поднял взгляд на Иванову, но тут, же опустил его. – Услышав звук детского голоса, я оторвался от книги и увидел на соседней лавке, напротив, играющего погремушкой маленького мальчика – шести месяцев. Он гулил, смеялся, глядя на меня, отчего я вкусил ещё больший прилив нежности и счастья, – мужчина остановился. – Но вдруг с невероятной скоростью краски вокруг сменились! Всё моментально покрылось серостью, и подул сильнейший ветер, вырвав мою книгу из рук. Я нагнулся, чтобы поднять её и тут же почувствовал чьё-то приближение за моей спиной. А когда я вернулся в прежнее положение, то увидел, что с лицом ребёнка стал происходить какой-то ужас, – вспотевшие руки мужчины стали издавать скрипящий звук, перебирая бахрому. – Глаза на его окаменевшем лице испуганно смотрели за мою спину, а ветер… ветер, казалось, вырывает его жиденькие волосы с корнем. Малыш пытался кричать, но не мог, так же, как я не мог обернуться и посмотреть, что происходит за моей спиной. Я словно окаменел и мог видеть только мальчика, сидящего передо мной. В какой-то момент его глаза вдруг принялись стареть увеличиваться, вылезая из орбит, и наполняться кровью. Нос, раскрытый рот и щёки оставались такими же младенческими, но параорбитальная область стала как у старика. Глазные яблоки всё больше увеличивались и уже напоминали крашенные пасхальные яйца. В тот момент, мне кажется, я даже не дышал. А потом его глаза… они… они лопнули и забрызгали меня, – мужчину передёрнуло, и он издал странный звук.
В кабинете нависла тишина, которую нарушил голос Цыбина.
– Скажите,