случая». И «судьбоносного несения одних и тех же тягот пола» в университете, переодевались вместе. Как, собственно, и ночевали, переодеваясь друг перед другом. Но она обещала молчать! Молчать, пока я сама не начну эту тему. Или все дойдет до того, что я не смогу сказать, а она скажет, до меня и за меня. Но я надеюсь. Надеюсь! Такого не произойдет и я успею!
Полине я бы сказала, если бы… До беременности, в общем! И до того, как они с Женей бы съехались. Подставлять ее, вынуждая молчать и врать? Нервничать, нося под сердцем ребенка? Было слишком!
До этого… До этих моментов, мы и «писались». «Переписывались» и «созванивались». В «тайне», от того же Жени. Тот раз, был первым, когда она меня не поддержала. За «своеобразный выкинтош», но зная, более-менее, нашу с ним «мать»… Была согласна. Не во всем, но да!
Это Роза, еще не в курсах, что они скоро поженятся. И на свет появится их любовь в «объективизации» и на «практике». «Вторая я»! Или «второй»… «Ребенок, на два фронта», «меж миров и войн». Это – будет занятно… Но они справятся, я почему-то уверена в этом. Не почему-то, а точно уверена. Все-таки, у него был, некий, опыт со мной. Такой себе, но… Какой-никакой! У Александра, конечно больше, в этом «плане». Но, опять же, хорошо, что он у нас! Что он у нас есть…
А у Полины… Просто, врожденные теплота и забота, «свет»… Врожденные, поддержка и мотивация, любовь!
Она-то мне первая и посоветовала начать писать. Ты бы со своими «сестрами» и «братьями», так бы и «пылился», будучи подарком Александра, в том «злополучном» шкафу! Если бы не она, припомнив мне же и мой же «ребус», со словами: «видеть то, чего не видят другие! Видеть в том, в чем другие не замечают. Или чему не предают значения, совсем. Ты должна это делать и делать дальше!».
***
– Поймаю с этой дрянью сам, склею губы клеем!
Дернувшись от мужского голоса, «прорезавшего» тишину и вырвавшего ее из мыслей. София и забыла, что до этого сметала муку со стола, и просыпала все на себя. Черный спортивный костюм, в который она переоделась в душе, сняв тот, в котором спала, стал черным и в белый «горошек». И вполне бы, мог сойти за «звездное небо», если бы у Софии было желание и были силы на сию «лирику».
Прописав, практически всю ночь, она спала, от силы, час-два. А после, готовила, так полюбившиеся Полиной, блинчики. И как итог, сейчас убирала их возможные, но не случившиеся, «клоны». Их «собратьев» и «сосестер». «Уничтожала улики» от них. «Улики геноцида». Удачно!
Если не считать появившегося, как всегда «кстати», Егора. В темно-серой тенниске, в черную тонкую горизонтальную полоску. И в светло-серых джинсах, на черном кожаном ремне.
И если забыть о разводах на одежде, руках и лице. Благо, отсутствие яркого «марафета», как и маникюра, ее, еще раз, как ни крути, «спасло». Не сделав, своим «наличием» на лице, как и руках, все, только еще, хуже. Хотя, казалось бы, куда?
Так бы и повеселее, может, было, с мукой-то и поверх ярких цветов. Будто, морозными «рисунками» по стеклам окон. Тут же, лирики расхотелось, вовсе!
Грузно