Но девушка продолжала, не замечая этого момента. – Одна! Это после, уже появилась, вроде как, «семья». Появился Женька. Вы… А до этого… Даже, собственного отца не было. Он был, но… Его, как будто и не было. Точнее, не так. Его не было, но как будто, он и был. И Александр спас меня от этого. От «себя» и от них. И не от них. От всего! Помог, обучил и «наставил на путь». Вложил все то, что я уверена, вложил и в вас… В меня, даже может, и меньше. Все-таки, для девочек, всегда были какие-то «послабления». Связанные с какими-то «второстепенными деталями». Это – пол, возраст, мироощущение и понимание… А не «статус», как ты, скорее всего, опять подумал. Он не «возвышал» меня, но и не «принижал». Мы были, на «равных»! Всегда были и остались. Несмотря на его и мой возраст, даже тогда. Тем более, сейчас! Он был с вами, когда не было меня. А когда была я, появилась я, «делил» себя и на всех. Где-то «оставлял» меня, полностью «погружаясь» в вас. «Жил» вами, а я опять оставалась одна. Где-то «оставляя» вас, «погружаясь» в меня. И это – не «ущемление». Не прошение к соболезнованиям и сожалениям. Это – факт! «Брат» – не может заменить отца никак! Пусть, даже и «псевдо». Оба! Затем, Женя уехал и все полетело в тартарары, окончательно. Но он никогда не ставил меня «превыше» вас или наоборот. Что «до», что «после». Он помнил обо мне и… Вас. По итогу, я уверена, все так, как нужно. И в том количестве и качестве, как должно было быть. И только так, как надо. И времени потратил, одинаковое количество, как и качество. На всех! Но в тебе, до сих пор, живет этот «максимализм» и «собственничество»…
– Да причем, тут…! – скривился блондин, отворачиваясь, но тут же, с шоком разворачиваясь обратно. Потому, что девушка сама развернула его к себе. Вернув лицом к лицу, за подбородок, своей правой рукой. Не твердой и сильной хваткой, но и не мягкой и слабой, ко всему. «Средней»! Если не достойной отпора, то достойной, хотя бы внимания.
– Нет. Ты дослушаешь! Когда же он ни разу… Ни разу не «выделял» никого из нас. И если ты, хоть раз перешагнешь свою гордость и спросишь у него: кого он любил и любит больше? Он, наверняка, скажет, что картины и посмеется. Или «себя любимого» и посмеется вдвойне. Но никогда не сделает «саечку» в сторону кого-то. Никогда! И то, что ты, из разу в раз, мне высказываешь за него и свою «обделенность», не говорит о ревности. Говорит за твою «ущемленность» и «неверу» в него, как «авторитета» и человека. И я не побоюсь этого слова! С большой буквы «Ч». И «отца», с большой буквы «О». Который знал, что делал, пусть и «по-своему». Пусть так, как умел, но делал и сделал нас! А ты, будто назло ему и «в противовес», выставляешь себя «лучше». Но разве, среди худших. А он этого не заслужил. Хочешь «стрелять в пианиста», стреляй в себя! А он – «художник». И не от слова: «худо». Но ты должен понять это сам. И признать для себя и в себе! Он это все «начинал», но только тебе «продолжать». Так, как хотел он и «завещал». Или «по-своему», через какие-то «метафорические обиды». Без причины, следствия и какого-то, более-менее, адекватного «фундамента» для них. Это, уже решать тебе. Но, еще раз говорю, он не заслужил такого, твоего к нему, отношению. Не заслужил твою «неверу» и «невозможность»