Рынок сбыта. Виктория Сергеевна Кош

шком широкие брюки пузырятся на коленях, волосы неряшливо топорщатся на спине, в крупные узловатые пальцы намертво въелась зеленоватая почва Урлукии. Такие сотнями прибывают в столицу, чтобы развеяться от тягот физического труда, прогуляться по знаменитому Сомнотическому Лабиринту. На улицах Эквинота на них никто не обращал внимания. Они проезжали обычно через Юго-Западные Врата, останавливались в гостиницах третьего уровня, платили всегда вперед и редко создавали проблемы.

      Дорсатец начал как все: снял скромный номер, расплатился за неделю, поинтересовался ближайшим входом в Лабиринт, а после… после чуть не довел Смотрителя Гостиницы до нервного припадка.

      Он потоптался немного у стойки, почесал вытянутую мочку уха и спросил:

      – Позвонить от вас можно?

      Смотритель рассмеялся. Странный юмор у этих провинциалов.

      – Желаю вам хорошо провести время в Лабиринте, господин.

      Но дорсатец не думал уходить.

      – Так можно позвонить или нет?

      Улыбка Смотрителя стала натянутой. С каких пор для этого нужно разрешение? Или в Дорсате иные порядки? Куда только катится мир.

      – Конечно, господин. Звоните. – Он принялся сортировать карточки приезжих, надеясь, что дорсатец оставит его в покое.

      – И как мне позвонить?

      Смотритель не выдержал.

      – У меня нет времени на глупые розыгрыши. Если вы из Совета, идите расспрашивайте людей на улице. Я на работе.

      – Какой еще Совет, – изумился дорсатец. – Я из Урлукии. Мне позвонить нужно. Маме. Она волнуется.

      Он не шутит, вдруг понял Смотритель. И не проверяет меня. Он всерьез…

      От этой мысли у него вспотели подошвы стоп.

      – Вот и позвоните, господин, – осторожно сказал Смотритель. – Ваш мобичип без труда свяжет вас с любым человеком в Урлукии.

      Дорсатец смущенно развел руками.

      – Ага. Только нет у меня мобичипа.

      Совет Верховных Производителей собрался меньше, чем через полчаса. В большом овальном зале представители расселись полукругом, а беднягу дорсатца устроили в центре на вращающемся кресле. Он явно робел в такой компании и поглядывал на дверь, но Совет заранее побеспокоился об охране. Дюжие дрессированные криги гарантировали, что без позволения Совета никто не войдет и не выйдет из зала.

      Представители настороженно разглядывали дорсатца. Дорсатец настороженно разглядывал представителей. О могуществе Совета были наслышаны даже в далекой Урлукии.

      Молчание становилось удушающим. Первым не выдержал дорсатец.

      – Да что такое, в самом деле? Нет у меня мобичипа и что с того?

      Совет исторг корпоративный вздох.

      – Неужели вы действительно не понимаете? – изумился высокий худой мужчина с надписью «Киано» на лацкане синего пиджака. – Феноменально.

      – Ругаться каждый может, – буркнул дорсатец. – Нет бы объяснить, что к чему.

      – Извольте. – Киано поднялся и включил гологравизор.

      Голубоватый свет поля окрасил лица представителей в нездоровый оттенок; над головой потрясенного дорсатца развернулась небольшая система из трех планет и ярко-красного солнца.

      – Сто пятьдесят восемь тысяч лет тому назад система Эквинот состояла из трех населенных планет. Наши предки были не только высокоразвиты, но и весьма общительны. Облететь за сутки всю систему, навестить друзей и родственников на каждой планете было для жителей в порядке вещей. Но после Великой Катастрофы, когда вещество в недрах планет сдетонировало и разнесло Эквинот на мелкие астероиды, изменилось все. Это в высшей степени трагическое событие не просто уничтожило половину нашего народа. Оно сделало невозможным путешествия по Эквиноту. Плотный поток метеоритов и измененная сила тяготения на долгое время отменили межзвездные полеты. Каждый житель оказался привязанным к тому астероиду, на котором он находился в момент взрыва. Друзья и семьи были отрезаны друг от друга. Матери потеряли детей. Мужья – жен…