усмехнулся Глинский. – Итак, предоставим свободной
личности по имени Андрей Орлов право истязать беззащитную жертву?
– Если она не хочет в этом признаваться вам – это ее дело, – повторила Алена.
– Это ее право. Ведь, в конце концов, он же ее не убил, ведь так?
– Не убил,– согласился Зубов. – Значит, пусть все остальное сойдет ему с рук?
– Во всяком случае, если кто-то и расскажет вам об этой женщине, то не я.
«Этой женщине, – мелькнуло у Глинского в голове, – она избегает называть Астахову по имени. Неспроста это».
– Предельно откровенно, – подытожил Зубов. – Вас бы в партизанки- подпольщицы, а, Елена Евгеньевна? Вы мастерски уходите от ответов.
– Что вы со мной, как с ребенком? – нахмурилась Алена. – Я уже не маленькая.
– Конечно, нет, – улыбнулся Зубов, – вы девушка взрослая, и нас интересует ваше зрелое мнение. Зачем вам выгораживать Орлова?
– Я его не выгораживаю, – покачала она головой. – Мне нет до него никакого дела.
– Ну-ну. А стыдно вам потом не будет?
– За что стыдно? – удивилась Алена. – Я просто хочу, чтобы мне доверяли.
– Кто? Сергей Булгаков? – усмехнулся Зубов. Алена закусила губу.
«Влюбилась, – подумал Глинский. – А он? «Эта женщина», говоришь».
Алена упрямо сжала губы. Больше всего на свете ей бы хотелось, чтобы от нее отстал этот зануда-майор. Что ей до Катрин и ее проблем! Ей это и неинтересно, и неприятно.
– Идите, Алена… – сказал Зубов, поняв, что толку от девчонки больше не будет никакого. – Молитесь, чтобы Орлов не надругался над ней еще раз – боюсь, это обременит вашу совесть…
Когда за Аленой закрывалась дверь кабинета, зазвонил мобильник Зубова.
– Сергеев, – прокомментировал он, нажимая на кнопку ответа. – Да? Вот как? Почему я не удивлен? Понятное дело, задерживаем. Присылайте транспорт.
Он сунул мобильник в карман и стал собирать бумаги со стола.
– Что? – спросил заинтригованный Виктор.
– Сергеев получил распечатку звонков Стрельниковой. Именно Орлов звонил ей без десяти семь.
– Я выхожу рано, – сообщила женщина лет шестидесяти, открывшая дверь капитану Зимину. – Хотя, я знаю, профессор Смоленский со второго этажа выгуливает Виконта около пяти, не позже. Не спится ему… И мои обормоты меня поднимают ровно в пять тридцать, никогда выспаться не дают.
Обормоты крутились рядом – два крупных бесцеремонных белых пуделя.
– Красавцы, – улыбнулся Зимин женщине, не только из желания польстить возможному свидетелю, но и вполне искренне – собаки были, в самом деле, хороши: чистенькие, ухоженные, элегантно подстриженные. – Это кобель и сука?
– Ну что вы, – замахала руками женщина, – разнополых собак нельзя держать в одном месте, сами понимаете! Это отец и сын. Поспокойнее – Аттила, а этот бешеный – Джонни.
– Какой славный, – погладил Зимин