позвонили нам с вокзала, мы объяснили им, как проехать, ничего сложного, станция метро рядом, рынок как ориентир, не заметить невозможно, а там уж дом найти – пара минут.
Тогда еще не было сотовых, поэтому мы лишь примерно прикинули время, которое им понадобится на дорогу, даже с учетом, если они немного заблудятся, – и стали ждать.
Время мы прикинули правильно – ошиблись лишь минут на пять.
В дверь позвонили. Мы еще удивились – звонок был нервный, резкий, настойчивый и в то же время тревожный. Словно тот, кто стоял на площадке, очень-очень хотел, чтобы его пустили.
В глазок были видны лишь мутные тени.
– Кто там?
– Ира, Слава, мы это! Скорее открывайте!
Мы открыли.
Первым в квартиру ввалился Дима, прижимая руку к боку. По футболке текла густая алая кровь…
Мне тут же стало плохо, к горлу подкатился густой, липкий комок тошноты, я зажала рот ладонью. Слава увидел, как я побледнела, бросился ко мне, но я махнула рукой: займись Димой!
Все обошлось. Рана оказалась неглубокой, жизненно важные органы не задеты – правда, желание мальчишек жить в Москве это происшествие отбило напрочь.
Нападавшего так и не нашли. Лишь выяснилось, что это была популярная забава у пацанов: караулить у лифта, дожидаться, когда туда кто-то сядет, заскакивать, тыкать человека ножом, куда попадешь, и убегать.
Долго еще после этого случая мы со Славой поднимались и спускались исключительно по лестнице – Москва внезапно повернулась к нам таким зверским оскалом, что мы никак не могли в это поверить…
Шумный беспокойный рынок практически за окном нас несколько смущал, но в то же время и порож дал любопытство. Там можно было по дешевке – а для нас это было очень важно! – прикупить что-то из еды и даже из вещей, так, на первое время.
Однажды нам самим даже довелось постоять там за импровизированным прилавком.
Триста долларов закончились почти моментально, и в Москве мы поначалу жили, буквально едва сводя концы с концами. И вдруг у нас появился московский приятель – неплохой парень, который работал на складе Levi’s. Как понимаете, сам он был полностью упакован в «джинсу» и помогал с одежкой всем приятелям. Но коммерческая жилка была в нем развита чуть больше, чем просто «беру и продаю».
Мы несколько раз гуляли с ним по округе – и каждый раз при виде рынка он замолкал и задумывался, словно просчитывая что-то в голове. И однажды он предложил:
– Ребята, ну ведь у вас же такой хороший рынок под боком… Давайте, я буду подгонять вам куртки, а вы – продавать, вам же надо как-то жить, а деньги потом поделим?
Мы согласились сразу.
Это были лихие девяностые, обычная практика в те годы по всей стране – стоять и торговать на рынке зазорным не считал никто: ни учитель, ни пенсионер, ни студент.
С чего нам-то было морщиться и перебирать варианты?
От тех трехсот долларов, что мы привезли с собой, как я уже говорила, остались жалкие крохи: на сто мы сняли