за принца, они прямо вскричали: не бывает! не бывает!
– А что вообще бывает? – с досадой спросил я.
– В каком смысле? – уточнил папа.
– Ну, например, что было бы с ненормальной тётенькой в жизни?
– В жизни ни один мужчина не согласился бы остаться с ней навсегда. А впрочем, не забивай себе голову.
И папа пошёл спать, а я остался сидеть на своём стуле. У меня высокий деревянный стул с длинной спинкой. Эта спинка всегда помогает мне в трудные минуты. На неё можно облокотиться, опереться, прилечь и глубоко задуматься. Вот и теперь я прислонился головой к тёплому дереву и погрузился в сомнения. Я не мог понять, почему мои родители, да и вообще взрослые, считали всё хорошее нереальным, а всё плохое реальным. В школе я не раз подмечал это за учительницей. Если кто-то рассказывал про то, как храбрый молодец спас котёнка, сидящего на самой макушке длинной-предлинной ели, она протестовала: это нереально! Зато если речь заходила о доме, сгоревшем дотла, сомнений у неё не возникало. Она тут же принималась охать и ахать: какой ужас, дом сгорел! Ситуация повторялась из раза в раз, и чем хуже было событие, тем более жизненным оно казалось ей и окружающим. Мне даже стало интересно, до какого предела можно таким образом дойти.
Как-то раз на занятии нам предложили описать свои последние каникулы. Я начал обыкновенно, сказал, что мы ездили на море, потом на дачу, однако заметил, что реакции никакой не последовало, и решил продолжить более зловеще:
– Когда мы завтракали на веранде, подул страшный ветер. Ель около дома закачалась… – Все смолкли и стали внимательно ко мне прислушиваться. – Ель качалась и качалась, но мы не знали, что делать. Папа хотел сбегать в дом за телефоном, но связи не было, и тут… ствол треснул и шмякнулся прямо к нам на крышу.
Мне чуть ли не аплодировали. Мне сочувствовали, верили и сопереживали. А я врал как сивый мерин и не понимал, почему все верят в плохое. В следующий раз описать было предложено выходные. Встала девочка Катя и рассказала, как они с папой ходили в рыбанариум и папа купил ей дельфина. Класс поднял её на смех, а учительница возмутилась:
– Какая вруша!
– А с чего вы взяли, что она врёт? Она правду говорит, да, Катя? – вступился я, чувствуя, что моё сердце бьётся, как выброшенная на сушу рыба.
– Да потому что дельфинов не держат дома! – прокричал Вася Петров.
– А у неё дом большой! – заорал я. – И вообще, вам всем легче поверить в какую-то пакость и чушь, чем в то, что может произойти невероятное, чудесное, потрясательное!
Несмотря на мою невиданную наглость, учительница, однако, нашлась что ответить:
– Сейчас мы все успокоимся, хорошо? А теперь Катя признается, что нафантазировала.
– Она не нафантазировала, – быстро ответил я.
– Я не нафантазировала, – повторила Катя.
– Тогда завтра мы все надеваем пальто и отправляемся смотреть на твоего дельфина! – бодрым голосом объявила учительница.
Я не спал всю ночь. Я мысленно взвешивал вероятность своего краха. В одночасье я мог