окружении? Университетское образование могло сделать ее неподходящей партией для брака с кем-то социально равным».
Русские женщины тем не менее стекались в Цюрих, смело противостоя не только сексизму со стороны местных студентов и профессоров, но также протестам немногочисленных швейцарских студенток, которые опасались, что это «нашествие полуазиатских захватчиков» отвлекает внимание от более достойных местных жителей и превращает университет в «школу славянской культуры».
Однако русских женщин в Цюрихе не только высмеивали, называя «синими чулками» или «революционерками с распахнутыми глазами», – многие преклонялись перед их красотой. Одна черноволосая студентка из России, Браунштейн, была известна в Цюрихе как Рождественский Ангел. Прохожие оборачивались ей вслед на улицах и просили у нее фотокарточку, но она всегда отказывала. Когда какие-то студенты-химики пригласили ее на ежегодную вечеринку своего факультета, они подписали приглашение ее общеизвестным прозвищем, дописав также «MnO2» – химическую формулу диоксида марганца, что по-немецки называется Braunstein («браунштейн», т. е. «бурый камень»), – и рьяные посыльные шныряли по городу, пока не разыскали девушку, – но она опять отказалась. Роршах, который хотел написать ее портрет, преуспел там, где другие потерпели поражение. Он пригласил ее с подругой к себе домой, пообещав показать рукописное письмо от Льва Толстого. Он неплохо говорил по-русски, уважал русских женщин, оказавшихся не в самом дружелюбном окружении, и, вероятно, свою роль сыграл также его презентабельный внешний вид. Тем субботним вечером Роршах не пошел, как обычно, смотреть картины в музей, а стал писать собственную, засев за мольберт в комнате на Вайнплатц, 3.
Проживавшие в Цюрихе русские не были однородной группой. Кто-то из них был молод, кто-то постарше. Кто-то был истинным революционером, как, например, одна девушка, которая была вынуждена сбежать из России в Японию, пройдя через всю Сибирь, а после длинным окружным путем вернулась в Европу на корабле, в то время как другие были «истинно буржуазными, скромными, много работали и всячески старались избегать политики». Некоторые были богаты, например пациентка, ученица, коллега и любовница Юнга, Сабина Шпильрейн, которая, как и Роршах, приехала в Цюрих в 1904 году. Другие едва сводили концы с концами. К последним принадлежала дочь казанского аптекаря Ольга Васильевна Штемпелин.
Как и Герман, Ольга была старшей из троих детей, и так же, как это случилось с ним, обстоятельства заставили ее взять на себя роль главы семьи. Она родилась у Вильгельма Карловича и Елизаветы Матвеевны Штемпелин в июне 1878 года, в городе Буинск, расположенном близ Казани, торгового узла на Волге, бывшего для Российской империи «воротами на восток». Несмотря на то что двери женских школ в России были открыты лишь для дочерей богатых родителей, ей удалось поступить в Родионовский институт благородных девиц в Казани, это стало возможным благодаря военным заслугам ее прапрадеда. В 1902 году