неимоверный. Хоть склад этот не используется в последние месяцы, но кто-то же здесь все равно ходит. Скорее, скорее!
Глава 2
– Осторожнее, тут трактор… давай, давай, шевелись, Вася! – Семеныч подталкивал меня, а я, как зомби, все шел и шел за нитью, как в лабиринте Минотавра.
– Стоп! – Я остановился и замер. – Семеныч, она двигается, и двигается сюда! Машина! Уходит!
Я открыл глаза, глядя вокруг, Семеныч тоже замер, держа наготове щепотку порошка для файерболлов.
– Вот она! – Начальник бросился к проезду между складами, где показалась «Мазда» в предпоследнем кузове, вполне так добротная машинешка. – Сам такую хочу. Они в этом кузове подешевле, а комфорт вполне так приличный.
Семеныч метнул файерболл, тот с шипением и свистом врезался в правое переднее колесо машины, тут же оторвавшееся и покатившееся, виляя и дымя, в сторону полуразобранного трактора доисторических времен.
– Защиту, защиту ставь! – крикнул Федоренко, речитативом выкликая слова заклинания. И вовремя – темная фигура, выскочившая из-за руля автомобиля, взмахнула рукой, и о капитана разбился огненный шар, растекшийся по поверхности магического пузыря тонким сияющим слоем.
Я тоже взмахнул рукой и пустил файерболл, но мой шарик был вялым и каким-то тухлым, как будто выцветшим. Противник с издевательским хохотом отбил его в сторону, а затем со звуком лопнувшей струны поднялся в воздух и полетел в сторону реки.
– Уходит, уходит сука! – отчаянно крикнул Федоренко и, выхватив из-под мышки «макаров», выпустил в сторону преступника полную обойму, до смерти напугав стаю грачей, торжественно возвращавшихся на родину из дальнего путешествия. Весна, мать ее за ногу! Все башмаки уделал в грязи!
Грачи дико заорали и «отстрелялись» прямо на нас с капитаном Федоренко, покрыв наши тела позором и противными слизистыми пятнами. Федоренко залепили прямо в глаз, как будто бы намекая, что надо бы целиться и получше. Я изнемогал со смеху, глядя на красного, разъяренного как бык начальника, прочищающего свое недреманное око и изрыгающего нецензурную брань такой концентрации, что она вполне могла сложиться в формулу заклятия. Оторвавшись, Федоренко обратил свой гнев на меня:
– Ты какого хрена стоял?! Ты почему не достал свой ржавый карамультук и не начал стрелять по этому подонку? Что ты ржешь, как дебил?
Я успокоился и перешел на внутреннее, скрытое осмеяние ситуации – капитан в гневе был страшен, не хватало еще попасть на внеочередное дежурство или отправиться в помощь к Андрюхе – ремонтировать наш пепелац.
– Это я над собой смеюсь, – дипломатично заметил опер Кольцов. – Второй раз за день в дерьме. А ты молодец, командир, разок, похоже, в него попал. Я видел, как он вздрогнул, когда отлетал.
– Точно? – успокоился и пришел в благодушное настроение капитан. – Не ошибаешься?
– Точно, – нахмурившись для убедительности подтвердил опер Кольцов. – Ты снайпер, каких мало! (Ага! Клюнул! Дежурство