турниры, не покидая пределов Главного зала.
Теперь из-за двери доносились звуки ужина. Звенела посуда, слышались оживленные голоса. Тимофей подкрался, осторожно заглянул в щель между створками.
Зал больше походил на пещеру. Сводчатый потолок украшал лепной герб. И он же был высечен из мрамора над огромным каменным очагом. По обе стороны от фамильного герба висели старые, со вмятинами продолговатые щиты, принадлежавшие отцу и деду Одела.
В центре зала, на возвышении, установлен был длинный широкий стол, во главе которого сидели король с королевой, несколько его баронов и десятка полтора гостей.
В компании были застигнутый непогодой священник, тяжело вооруженный воин в дорогом, но испачканном дорожной грязью плаще, невзрачный толстый монах нищенствующего ордена и двое, по виду знатных молодых людей в роскошных камзолах и с кислыми лицами – явно отвергнутых женихов.
Перед благородными гостями, взад-вперед сновали слуги, меняли многочисленные блюда, подливали вино. Несколько менестрелей довольно гнусаво пели, аккомпанируя себе на арфе.
Главный повар, через арку, соединяющую кухню и зал, лично внес поднос с сочным дымящимся мясом и торжественно обошел ряды пирующих. Последовала целая вереница чаш и подносов, которые с гордостью проносили по кругу, прежде чем предложить блюдо хозяину и его веселящимся гостям.
Раньше подобные пиры случались не часто. Одел был достаточно скромен в быту, а возможно, и скуповат. Теперь же пышные застолья устраивались едва ли не каждый день. Оборотень наверстывал упущенные на болоте радости жизни. Обитателей замка и гостей подобное обстоятельство очень даже устраивало.
У противоположной очагу стены стояли еще два стола, с расположившимися вокруг них простыми воинами. Перед ними дымились тарелки с ароматным бульоном. Они ели грубый хлеб с мясом, передавая по кругу кружки с элем, которого на столе было в избытке.
Тимофей проглотил набежавшую слюну. Попытался вспомнить, когда и что он ел в последний раз, подумал – и в замках люди живут…
Потом он вгляделся в лицо короля. Ничто не указывало на то, что в дородном осанистом теле, под благородной седовласой внешностью и львиной повадкой скрывается мерзкий болотный оборотень.
Тимофей вдруг заколебался. Почему он должен верить Морквину, колдуну, явно желающему загрести жар чужими руками?
Тут он заметил отвратительного двугорбого карлика в зеленых лохмотьях и шутовском колпаке с бубенцами. Горбун сидел на цепи у ног короля, подбирал объедки, что-то бубнил.
Тимофей с надеждой посмотрел в глаза вороне. Поймал немигающий взгляд змеи. В опустевшей голове ясно прозвучали слова Морквина:
– Промедлишь, и мы погибли. Если тебя схватят, повесят на рогатине, как лазутчика. И разбираться не станут. Обычай у них такой. А мне верь. Моя семья с оборотнями не одно поколение воюет. Мы друг друга в любом обличье узнаем…
Тимофей вернулся к двери, ведущей в кухню. Спрятал поглубже за пазуху змею