Мне ведь не напиться надо – я ведь не пью, а пробую. Возьми слуг – у них кровь кислая, как молодое вино. В общем, на любителя. У людей благородных и кровь легкая, вроде белого заморского. Есть и другие. Вот ты, к примеру. Какая у тебя кровь? Нет – нет, молчи. Попробую сам угадать.
Вампир пальцем коснулся разбитой головы Тимофея, легко провел по своим растянувшимся красным губам.
– О!– восторженно заверещал он.– Легкая, чистая. Откуда ты, мил человек? В здешних местах такой кровицы точно не сыщешь. Эх, кабы не хозяин. Веришь, я бы тебе жизнь сохранил, чтобы дети у тебя были. Живи в подвальчике, размножайся. Такого «винного погреба» ни у кого нет. Все бы вампиры от зависти умерли. Из самой столицы приезжали бы…. Жаль, мой король против. Не вампир он, а колдуны кровь не пьют, не понять им, в чем истина…. Ну, да ладно, что это я разговорился? Отопью малость, пока живой ты, и за дело. Я ведь не как некоторые. Я у мертвецов кровь не сосу. Ну, подставляй-ка шейку, милок…
Не дожидаясь помощи от снова впавшего в беспамятство Тимофея, «принц» оскалил клыки и медленно потянулся к его сонной артерии.
Вот он уже примерился, сладострастно раскрыл рот и вдруг…
– Ай!! Что это?!– отпрянув, вампир зажал собственную шею.– Какая боль!
На шее у него кровоточили две глубокие ранки.
В тот миг, когда он уже почти впился в Тимофея – гадюка, высунувшись из-за пазухи – молнией ужалила его прямо под подбородком, чуть выше кружевного воротника и тут же исчезла.
– Да ты вампир!!– от яда Спилгрима быстро замутило. Пошатнувшись, он ухватился за вбитое в стену ржавое кольцо.– Мне плохо…
В это время наверху лязгнула дверь. В подземелье вошли четверо прикормленных оборотнем стражников из числа северных наемников, плохо говорящих на языке Зеленого острова, но слишком хорошо понимающих язык золота.
Захватив замок, Оркмахи не стал сразу избавляться от очень подозрительного и вечно сующего свой нос, куда не следует начальника стражи – Ансгара. Только он способен был превратить свору вооруженных буянов в подобие дисциплинированного войска.
Все, что колдун сделал – это ограничил, как только мог, его полномочия и подкупил десяток самых отъявленных негодяев из охраны.
Спилгриму, по-своему хорошо разбиравшемуся в людях, не стоило большого труда определить тех, для кого звон монет куда как дороже королевской присяги.
И теперь четверо, слегка запыхавшихся, вооруженных алебардами, верных ему солдат, стояли перед ним…
– Король зовет!– сказал один.
– Отряд инквизитора у ворот,– коверкая слова, сказал второй.
Двое других ничего не сказали, светя факелами и без любопытства разглядывая покалеченного Тимофея и мертвого жениха служанки, чье знакомое им лицо Спилгрим прикрыл окровавленной тряпкой.
– Лазутчики,– кивнул он.– Одного убил, второго допрашиваю.
Он развязал кошелек и, борясь с тошнотой и головокружением, дал всем четверым по золотому.– Отправляйтесь к северной стене подземелья,