исчез, растворился в холодном сыром воздухе. Какой-то миг Тимофей еще висел неподвижно, словно не веря. Потом он рухнул вниз.
Скорость была такой, что восходящие потоки выжигали глаза, резали щеки. Скала внизу быстро увеличивалась. Скорость все нарастала, вот он уже не успевает сам за собой, еще миг – и тело, оторвавшись от него, унеслось вниз, навстречу черному пику…
В следующий миг внутри Тимофея взорвалась бомба. Килотонн на пятьсот. Немыслимой силы удар разнес, разметал его на атомы, развеял по Земле на эти крошечные, невидимые глазу частицы и понес дальше, уже медленнее, покачиваясь и удаляясь, по расходящейся спирали, в далекий Космос…
Спустя вечность, а может, и дольше, откуда-то сверху и сбоку, возникла, уплотняясь быстро, закопченная деревянная стена.
Тимофей ощутил себя лежащим ничком. Грубые некрашеные доски раздавливали щеку. Прямо над ним высились сложенные аккуратными штабелями, туго набитые, обсыпанные белым мешки.
Тимофей потянул носом висевшую в воздухе пыльцу, представил перед собой круглую макушку Морквина, тихо сплюнул и уснул…
глава вторая
Захват
Осень здесь так себе. То ветер холодный задует, то сыро или дождь на неделю, а то и все сразу. За день со счету собьешься, сколько раз погода изменится. Дрянь, а не осень.
Впрочем, и весна, и даже короткое лето мало чем от нее отличаются. Что уж тут говорить о зиме?
Но в тот день, словно все ненастья сбежались с Восточного побережья и, окружив королевский замок, устроили такую круговерть, что даже хозяйничавшие от веку в глухих Оделенских лесах волки забились в свои логовища и, поджав хвосты, затаились до рассвета.
Уже смеркалось и, сквозь начавшуюся метель очертания замка сливались с крутым каменистым холмом. Холм служил и фундаментом, и защитой от конных врагов. Попасть в замок можно было только по узкому перекидному мосту, через глубокий, полный черной воды ров, опоясывающий утес и дальше, сквозь прорубленный в скале тесный проход, пропускающий одновременно лишь одного всадника с опущенной пикой.
За минувшие пятьсот лет, что прошли с той поры, как тень от замка впервые накрыла подножие холма, а власть Оделов весь Оделен, никто так и не сумел покорить эту каменную твердыню…
Мост меж тем уже подняли. Ворота, не дожидаясь ночи, заперли на исполинский кованый засов и, четверо стражников, в намокших шерстяных плащах, накинутых на затвердевшие кожаные латы, собирались уже вернуться в караульную комнату, что расположена справа от внутренних ворот, в пристроенном к стене деревянном домике.
Там, над очагом булькала жирная похлебка из свиных потрохов. Стоял, задвинутый в угол и прикрытый от всевидящего ока начальника стражи бочонок с деревенским пивом, а на столе были разбросаны игральные кости. Поодаль, через внутренний двор, припорошенный мокрым снегом, еще сновали слуги и разный дворовый люд.
В стрельчатых окнах, высоко, красными сполохами плясало пламя свечей, отбрасывало блики на грубые каменные стены.