Наталья. – Возможно, он хочет вас защитить от чего-то. Сам. Лично.
– Раз так, завтра я выдам Гасу табельное оружие, и он пойдет со мной, – сказал Максим. – Расследовать одно очень запутанное дело. Вернее, несколько очень запутанных дел. Целый ворох капитально запутанных дел.
– Лучше выдайте ему пуховик, – рассмеялась Наталья. – Без пуховика он и носа из отеля не высунет.
Максим поднялся в свой номер. Закрыв дверь на ключ, он, не включая свет, прошел в комнату – полная желтая луна, зависшая напротив окна, сквозь прозрачные занавески хорошо освещала весь номер.
– Прости Гас, я забыл про молоко. До утра потерпишь?
Гас немного пошевелился под одеялом, вероятно, укладывался поудобнее.
– Ясно, потерпишь. Стоп! – Максим замер, потом шагнул назад. Медленно повернул голову, посмотрел в большое настенное зеркало у входа в комнату. Он видел в отражении все – противоположную стену, шкаф, часть кровати, картину с изображением реки и рощицы в ее изгибе. Но он не видел в зеркале… себя.
Максим медленно подошел к зеркалу, дотронулся до него руками, коснулся лбом прохладного стекла. Он смотрел сквозь себя, ничего не понимая, цепенея от ужаса, разглядывая освещенную желтым лунным светом комнату, дотрагиваясь то до своего лица, то до зеркала, которое упорно не желало его отражать.
Его привлекло какое-то движение на противоположной стене, на картине над кроватью. В отражении зеркала он увидел, как из реки, нарисованной на картине, что-то появляется. Что-то бесформенное, с красноватыми глазами-угольками росло прямо из картины, бесшумно спускаясь по стене, непрерывно увеличиваясь в размерах. Спустившись по стене на кровать, темная масса начала приобретать человеческие формы. Прошло несколько секунд, и оцепеневший от ужаса Максим узнал этого человека. Это был Егор Никаноров, погибший в Москве пять дней назад. Не обращая на Максима никакого внимания, Егор уселся на кровати, спустив ноги.
– Они вывернули меня наизнанку, – тихо промолвил Егор, опустив голову и разглядывая свои ноги в белых отельных тапочках. – Вытащили все нутро и засунули новое. Какой-то эксперимент, я полагаю. Безусловно, гениальный эксперимент. Когда-нибудь они получат за него Нобелевскую премию. Но я не давал своего согласия на это. Они меня выкрали. Я не был готов, что из меня сделают подопытную крысу. А потом забросят, как использованный материал, в топку. Вероятно, на сегодня – я их лучший результат. Потому что я выжил. Наверное, они и сами не ожидали, что я выживу и уйду. Исчезну до того, как меня сожгут в одной из белых керамических камер. Я видел, что остается от подопытных крыс, после того, как их помещают в такие камеры. Ничего. От них не остается ни-че-го. Там тысячи подопытных крыс, таких же, как и я. С таким конвейером эти ученые быстро достигнут результата и станут великими. А когда они станут великими, никто не узнает, сколько людей они изувечили ради своего эксперимента. Ведь победителей не судят… Они там всех сжигают. Я там такое повидал. Этот ужас до сих пор стоит у меня перед глазами. Безусловно, результат их работы сможет порадовать человечество. Бессмертие