– отпрыск жестоких воинов, в те же лета мечтал стать образцом для подражания миллионов мирных буддистов?
– Я не говорил, что…
– Нет-нет, мой мальчик! Никому из людей не дано знать, на что он способен. Никому!
– А Высшему разуму?
– Что Высшему разуму?
– Высшему разуму известно, на что способен тот или иной человек?
Пророк согласно кивнул.
– Ему всё известно… Ну, или почти всё.
– И про меня тоже?
– И про тебя тоже.
– А можно у него узнать, на что я способен?
– Что ж, давай попробуем.
С этими словами Пророк высоко поднял голову, сощурился, отчего его прямоугольные зрачки превратились в тонкие горизонтальные линии, задумчиво пошевелил губами и замер, удивлённо вскинув брови. Повернул к Введенскому лицо, осмотрел его с головы до ног так, будто при первой встрече упустил нечто важное и, медленно проговаривая слова, сказал, что да, как это ни странно, но он, Елисей Ильич Введенский – отпрыск Данова племени, при удачном стечении обстоятельств способен увековечить своё имя в веках и народах.
– Но…
– Что? – затаив дыхание, спросил Введенский.
– Одних твоих способностей для этого всё же недостаточно – необходимо ещё огромное желание достичь поставленной цели, которого у тебя нет…
– Есть!
– И сила воли отречься от того, что стоит на пути её достижения.
Пророк замолчал.
– Это всё? – с надеждой на то, что других условий не будет, спросил Введенский.
– Тебе, мой мальчик, каким бы ты способным ни был, не обойтись без помощи Высшего разума. А чтобы получить эту помощь, ты должен заслужить её, то есть, доказать свою – как у вас раньше выражались – профпригодность.
– Я готов! – воскликнул Введенский. – Что я должен сделать для того, чтобы вы мне помогли стать великим?
– Что сделать? Да много чего. Но об этом позже. Тебя ждут.
Введенский нехотя согласился.
– Что ж, позже, так позже.
– Да! И последний вопрос… Ты когда-нибудь чувствовал, что не такой, как все?
Введенский смутился. Отвёл глаза и, как бы признаваясь в том, в чём при других обстоятельствах никогда бы не признался, сказал, что он: нет, а вот мама с бабушкой: да.
– Они, когда мной недовольны, часто говорят, что я ни от мира сего – ни от неё, ни от бабушки, ни от отца, которого, кстати говоря, у меня никогда не было.
Усмехнувшись, Пророк махнул рукой, дескать, иди. Безоблачное небо в ту же секунду стремительным вихрем обрушилось на равнину, скрутило в глубокую воронку и затянуло внутрь чёрной пропасти, испещрённой светом бесчисленных звёзд.
Очнулся Введенский от того, что Оля хлестала его по щекам.
– Ты чего? – ошалело пробормотал он.
Вместо ответа Оля бросилась ему на шею. Обвила её тоненькими ручками и заплакала-запричитала:
– Очнулся! Елисеюшка! Миленький мой! Очнулся!
Савелий Проскурин, Рыжик, Юдин, Кузнецов, Низамутдинов, образовавшие