оказался в его руке. Несмотря на природную неприязнь простолюдинов из ополчения к знатным командирам, солдат нельзя было упрекнуть в негостеприимстве. Совместно пролитая кровь прощала всё. – Так кто здесь у вас собрался?
– Ну вот сам посмотри, – надувшись от гордости, какая присуща любому хозяину удавшегося пиршества, десятник широко развёл рукой. – Вот они, орлы мои. Прибавилось в отряде последние недели, почти три десятка. Красавцы, все как один. Вон, в смешных шапках, сидят наши спасители, копейщики. Их немного, парней изрядно потрепало, но конницу они сдержали славно.
– С вас причитается, – сурово заметил один из них, с почерневшим от неясной болезни лицом. Второй молча кивнул, немигающим взглядом всматриваясь в растворяющиеся в ночной мгле отблески костра. Спутанные седые волосы, будто белёсые черви, неряшливо вылезали из-под меховой шапки. Внимательный взгляд чужака задержался на свежей ране от уха до рта. Толстые нитки торчали в разные стороны, будто белёсые черви. Чужак поморщился.
– Само собой, – усмехнулись другие, которых было так же много, как и людей десятника. Самодовольные и весёлые, они походили на неуместно радостных наследников на похоронах богатого, но нелюбимого дяди. – Но сначала пусть закроют долги перед нами, лучниками. Так ведь, грёбаная пехтура? Скольких мы ваших спасли на последней осаде, а? Враги даже носа не могли казать над стеной, не то что сбрасывать камни или стрелять в ответ. Град стрел, ага?
– Скольких спасли, стольких сами и положили, – отмахнулся десятник, делая щедрый глоток. Его люди, громко крикнув что-то бессвязное, вновь попытались встать, но лишь упали в общую кучу, обидно и нелепо. – Тихо, парни, тихо. Не хватало ещё сломать шею на привале. Полно вам.
– Да твои пьяницы с собственными ногами не могут совладать, куда уж им драться, – продолжали звонкоголосые насмешники.
– Сядьте на место, парни! – не выдержав, рыкнул он. Грозно оглядев собравшихся, он продолжил кричать. Пляшущая на шее жилка была готова разорваться в любое мгновенье. – И вы тоже хороши. Вы тут гости, не забывайте! Всех касается.
Казалось, тишина, нарушаемая лишь нестройными песнями от соседних кострищ, не закончится никогда. Только сырые поленья недовольно трещали в огне, расплёскивая во все стороны шипящую смолу. Наконец один из копейщиков пробурчал какую-то шутку, понятную только пьяным, мгновенно вернув всеобщее веселье.
– Не подскажешь, где тут у вас палатки с ранеными? – тихо, почти шёпотом, как бы между делом поинтересовался чужак. Десятник, в гордом одиночестве продолжавший хранить обиду напополам со злобой на гостей и самого себя, ответил не сразу.
– Само собой, милсдарь. – пробурчал он, потирая глубокий шрам на щеке. Яркие тени подчёркивали этот изъян, что казалось, будто щеки не было вовсе – просто дырка, сквозь которую можно увидеть кости. Чужак закашлялся и отвернулся. – Вам вон по той тропке, как пройдёте половину стоянки, там телеги будут. Тута и поворачивайте налево, не заблудитесь. Если что, спросите дорогу, у нас