беретку, тряхнув головой, чтобы сами собой – без расчески – улеглись волосы. На иконы, конечно, не перекрестилась, как ее ни воспитывай твердолобую. Опять не придержала дверь террасы – так хлопнула, что стекла в переплетах задрожали и звякнули.
Отец Вассиан, хоть и не любил шума и резких звуков, но стерпел, не стал выговаривать дочери: просьба к ней была, и весьма деликатного свойства, требовавшая соблюдения конспирации и маскировки. Особенно – по отношению к матушке Василисе, усердной дознавательнице, кто, кого, о чем попросил, кто, куда и зачем пошел.
Поэтому отец Вассиан лишь спросил у дочери:
– Как на улице?
Санька картинно содрогнулась – изобразила брезгливую оторопь мерзлячки перед промозглой погодой.
– Брр!
Отец Вассиан не оценил ее актерских достижений.
– Мать во дворе или вышла куда?
– Во дворе поросенка кормит.
– А может, вышла? – Отец Вассиан что-то не помнил, чтобы мать собиралась кормить поросенка в это время.
– Может… – Саньку явно заботило что-то другое, не имевшее отношения к тому, о чем спрашивал отец.
– Ты что ж, не заметила? Глаза-то есть?
– Я билеты про себя повторяла. По сторонам не смотрела. Поесть мне не оставили?
– В кастрюльке там, на кухне… – Отец Вассиан не старался обнадежить дочь тем, что в кастрюльке она найдет что-либо вкусное.
Санька все мигом поняла и скривилась.
– Опять свекольные котлеты? Видеть их не могу.
– А Великий пост не по тебе? Скоро Страстная…
– У вас пост, а у меня экзамен. Билеты зубрить надо. Где силов-то взять?
– До Пасхи осталось всего ничего. Святому Духу молись. Вот силов-то и прибавится.
– Молилась, а есть хочется. В животе урчит от голода – кошачьи концерты. Котлет бы мать накрутила… Или дай мне денег на ресторан.
– Что-что?
– Наш ресторан днем как столовая работает.
– Размечталась. Что ж тебя подружка не угостила?
– У нее самой одна капуста да свекла. Еще помидоры маринованные в банке.
– Самая еда для поста… Ладно, дам тебе на ресторан. – Отец Вассиан подобрел, умягчился голосом. – Только выполни одну просьбу. Уважь.
– Опять на колокольне звонить?
– Записку отнести к одной особе.
– Полине Ипполитовне?
– Почему это ты решила?
– Она же у тебя в особах ходит.
– Она-то ходит, но я к ней больше не хожу. Она в пост всех пирожными угощает, да и вообще… салон. Нет, отнеси Прохоровой Любе. Только матери на глаза не попадайся.
– Какая ж твоя Люба особа!
– Не придирайся. Об особе я так, от запальчивости… Мы тут с матерью о ней балакали. Немного повздорили. Особой-то мать ее назвала. Ты адрес ее знаешь?
– Так она у братьев-близнецов живет, за кирпичным заводом. Казимир Адамович у нас теперь в школе преподает. Математику. Он говорит, что Бога нет, а есть теория вероятностей и математическая статистика.
– Значит, будет в аду раскаленные сковороды