меня в угол и сочно поцеловал в губы своими огромными губищами. Я тогда так растерялась, что заплакала и побежала жаловаться учительнице. Учительница – молодая даже по тем моим, детским, понятиям, девушка – ничем мне не помогла, сама засмущалась и зарделась. Нет, со стороны Вадима – произнесла я наконец про себя его имя – это было не озорство. То, что было в его глазах – ох уж эти большие и светлые – белесовато-голубые глаза под белыми длинными в полщеки ресницами! – в его глазах…
3.
Лето следующего года было не таким жарким, как предыдущее. Я часто брала с собой младшего братишку, и мы с ним вдвоем гуляли в лесу. И в этот раз мы отправились в лес, отделенный от жилых построек неглубоким оврагом, в котором плескался ручей, вытекающий из пруда неподалеку. В этом пруду, заросшем камышами, ряской, полном ила и головастиков, мы, ребята, часто купались. После недельных дождей пруд вздулся и ручей заплескался попроворнее, почти затопив камни, по которым мы через него перебирались в прошлый раз. Брат канючил и просился в лес, а я уже подумывала о том, чтобы пойти другой дорогой, как вдруг перед нами возник Курганов. Моментально оценив ситуацию, он подхватил моего братца на руки и как был, не разувшись и не закатав брюк, стал пересекать с ним ручей. Брат довольно хихикал, обвив пухлыми ручками шею спасителя. Курганов бережно опустил малыша на другой берег ручья и посмотрел на меня. Я начала было разуваться, но Курганов одним прыжком пересек ручей вспять и подхватил меня на руки.
Это было прекрасно, как в книжке. Это было впервые в моей жизни, и я тогда не знала еще, что – в последний раз. Курганов нес меня через ручей так долго, как будто через широкую реку. Я не знала, куда девать руки, не решаясь по примеру брата обвить ими шею моего возлюбленного. Глаза я тоже не знала, куда девать, а смотреть мне хотелось только на него, только на него…
Оказавшись рядом с братом, я пискнула «спасибо», взяла малыша за руку и потащила его в сторону леса. Я ни разу не обернулась – а как мне этого хотелось! И как я надеялась, что Вадим все стоит на берегу ручья и смотрит мне вслед!
4.
Зима выдалась снежной, и мы всем ребячьим миром строили на площадке возле дома снежный дворец. С пунцовыми щеками, с сползшими на глаза шапками, с перекошенными набок шарфами, мы старались изо всех сил – близился Новый год! – орудуя лопатами, лопатками и лопаточками, а также варежками, отчего они вскоре превращались в мохнатые ледышки и переставали гнуться. Работа кипела в лучших традициях стахановского движения, когда появилась вдруг в опасной близости от нашего шедевра архитектуры компания подозрительных парней с нехорошими лицами. Среди них был Курганов и видно было, что он среди них главный.
– Что тут малышня понастроила? – гаденько поинтересовался один из пришельцев.
– Сейчас проверим на прочность! – весело гаркнул другой, подошел к снежному дому и пнул ногой наугад. Часть стены
Обвалилась. Среди строителей послышалось тихое оханье и всхлипыванье.
Тут Курганов увидел меня.
– Не трогать! –