и Юлия Цезаря не нужны; а такие личности возникают и в Америке, и в Европе. Но в Америке и в Европе они, слава Богу, чрезмерно не высовываются, – хотя Вершинин там не жил и не мог этого чувствовать изнутри. Не исключено, что, наоборот, для его американских визави – для какого-нибудь следователя ФБР – русские олигархи кажутся смешными, а свои, американские (вроде Трампа), по-настоящему опасными.
Может быть, с их точки зрения оно так, но каждый должен делать работу на своём месте. И здесь, в России, мы отнюдь не против того, чтобы возрастала численность международно ответственных русскоязычных людей. Но людей «арийского» типа следовало безжалостно отлавливать и отстреливать – будь то бизнесмен, политик, артист. Чуть задрал нос против Запада – получай пулю в лоб или хотя бы уголовное дело…
…Так пулю или всё-таки уголовное дело?
Эти теоретические рассуждения Вершинин не очень любил, так как они неизменно делались всё более яростными, словно вихрь ненависти взмётывал его ввысь…
Случались ли с ним приступы теоретизирования дома, на работе или в машине в пробке – итог был почти всегда одинаков. Словно вихревая спираль раскручивалась всё более стремительно…Не просто уголовные дела, а именно хватать, бросать в тюрьмы, пытать… Так, как это делали при Ягоде, при Берии, да и в следующие годы… Отрезать им уши, носы, выкалывать глаза, вытягивать жилы из живых тел…
…Стоп! Остановись, хватит!..
В середине апреля возникла небольшая процессуальная пауза, связанная со сроками налоговых проверок, и Вершинин решил заполнить её, занявшись аэропортовской тематикой.
Подконтрольные Антонову фирмы оснастили средствами связи аэропорт Внуково и сейчас разворачивали работу в Домодедово. И Вершинин решил, что ему самому нужно побывать в Домодедово, взял с собой одного члена следственной группы – Серёжу Мнацаканяна. Визит согласовал со следователем, ведущим дело о теракте января 2011 года в Домодедово. Следователь этот, подполковник Талызин, кстати попросил Вершинина подвезти его в Домодедово – он там на стоянке оставил машину, на которой вернётся в Москву.
Поехали на служебной машине, за рулём – Серёжа Мнацаканян, который по отношению к Вершинину всё время принимал стойку уверенно растущего, но всё же подчинённого. Это не было неприятно Вершинину: не так часто люди держатся с нами как с большим начальством, а Серёжа именно так и вёл себя, говоря всё время преувеличенно громко и с официальными выражениями, словно зачитывал в присутствии высокого начальства некий торжественный отчёт.
В основном, конечно, беседовали сидящие на заднем сиденье Вершинин с Талызиным, который хмуро поругивал процессуальные нормы, не дающие развернуться, а также плотный кордон вокруг подследственных, состоящий из адвокатов, которые каждый шаг твой стерегут.
Адвокаты, и правда, выбивали из рук следователей один из главных приёмов, состоящий в том, что с обвиняемым ты ведёшь некую беседу в свободном жанре, а в протокол её записываешь, переводя на юридический язык.