– проповедуемый в интернате принцип равенства между учителями и учениками неукоснительно соблюдался. Было только с издевкой сказано:
– А на одноклассников что же боишься карикатуры рисовать?!
Пожалуйста – пошли рисованные пасквили и на одноклассников. И тоже ноль негативной реакции, а только один восторг и смех.
Костариканский Бидструп был порядком озадачен – за то же самое в Лимонской школе на него лезли с кулаками, здесь же даже учителя берут себе его рисунки на память для своего семейного архива, а девчонки требуют, чтобы он на их портретах оставлял свою роспись и дату дарения.
Дальше – больше. Все физвоспитание в интернате в основном проводилось на свежем воздухе, но и спортивный зал интерната тоже редко пустовал. Группа ребят из 10 «А» повадилась после занятий закрываться в нем и до одурения гонять мяч в некую разновидность мини-футбола.
– А можно я тоже попробую, – попросился однажды к ним Копылов.
– Ну попробуй, – снисходительно улыбнулись шестифутовые верзилы.
Алекс попробовал – и тут же стал для них желанным игроком. То, что в Коста-Рике считалось средним футбольным уровнем, здесь восприняли как высший класс. Умелый, ловкий и быстрый, он мог обвести полкоманды и выдать исключительный пас, или даже сам забить каким-либо особенным артистическим образом, вызывавшим восторг даже у противника. Причем, держа в уме свою конечную взнуздательную цель, он почти всегда предпочитал осчастливить кого-нибудь другого, что, разумеется, оценивалось его новыми товарищами по гамбургскому счету.
Из спортивного зала десятиклассники нередко перемещались в подвальный тир, который был в два раза больше подвального тира Гонсалесов в Лимоне. Восьмиклассников водили сюда стрелять только из мелкашек и лишь старшеклассникам позволялось тренироваться на пистолетах, калашниковых и американских самозарядках. Алекс на автоматы не претендовал, зато из «Макарова» на первом же занятии показал едва ли не самый лучший результат школы и с тех пор тоже стал в тире завсегдатаем и знаменитостью.
И месяца не прошло, как уже почти все свое свободное время он проводил в стане десятиклассников, что наполнило его интернатовскую жизнь особым авантюрным смыслом. Разумеется, такая его автономность не могло сильно понравиться собственным одноклассникам. Больше всех возмущалась Даниловна:
– Ребята в классе обижаются, что ты слишком откровенно демонстрируешь им свое пренебрежение.
Можно было конечно отмахнуться от нее, но костариканские навыки деликатничанья с девчонками были еще слишком сильны в Алексе, поэтому ему проще было ответить серьезно:
– Кто-то сказал: хочешь быстрее стать взрослым, общайся только с теми, кто старше тебя. Да и вообще, разве это не мое законное право вести себя так, как мне самому нравится?
– Думаешь, мы все глупее тебя?
Обижать ее, говоря утвердительно, не хотелось, поэтому он чуть смягчил