но когда просил её пришить на рубашку оторвавшуюся пуговицу, она не отказывала.
Любовь на поверку оказалась всего лишь иллюзией. Понять-то это всё Клава поняла, но вот что делать с этим пониманием, не знала. Она ведь сама по своей воли вышла замуж за Бориса, никто её не заставлял. Она сама по своей собственной воле создала семью, родила ребёнка, который вон уже совсем почти взрослый. Так неужели теперь всё рушить только из-за того, что она когда-то в молодости совершила ошибку? В её ошибке не виноваты ни муж, ни сын. Имеет ли она право распоряжаться их судьбами только из-за каких-то своих хотелок?
Лет до тридцати Клавдия наивно надеялась на то, что всё у неё ещё впереди, что однажды совершенно случайно она встретит наконец мужчину своей мечты. Специально знакомств она не искала, но когда на её пути попадался какой-нибудь мужчина, её глаза загорались в надежде на то, что это и есть он, тот самый, её вторая половинка. Она быстро влюблялась, но никаких шагов по отношению к мужчинам не предпринимала. Испытывала чувство влюбленности молча, наслаждаясь этим приятным, но мимолетным состоянием. Поняв, что это опять не он, что это очередной обыкновенный замордованный жизнью мужик, Клавдия впадала в депрессию, взгляд её глаз затухал и становился опять блёклым и ничего не выражающим. Но глаза её не загорались уже давно, лет десять. А встреченный вчера возле магазина мужчина всколыхнул в ней давно затухшее желание жизни. А вдруг? А вдруг это он?
Клавдия прошлепала босыми ногами в спальню и, вздохнув, улеглась рядом с продолжавшим храпеть Борисом. Кроме раздражения Борис в последнее время не вызывал в ней ничего. Укладываясь с ним рядом в постель, Клавдия думала только о том, что он занимает больше половины кровати и храпит как боров. Но сегодня, возбуждённая мыслями о своем новом знакомом, Клавдия чувствовала сильную потребность в мужской ласке. Она легла в постель и придвинулась поближе в Борису. Обняв его и крепко прижавшись к нему сзади, она запустила руку к нему в трусы. Борис заворочался во сне и убрал её руку. Клавдия немного отодвинулась, но через несколько секунд возобновила попытки приставания к мужу. Борис нервным движением сбросил её руку и, повернувшись к ней, брякнул:
– Клавка, отстань, мне завтра на работу рано вставать. Выспаться надо.
Клавдия разочарованно отвернулась от мужа и уставилась в окно. На небе висела такая Луна, какой, кажется, Клавдия никогда в своей жизни не видела или просто не обращала внимания. Она была такая огромная, и Клавдии казалось, что от неё исходит какое-то загадочное магнетическое притяжение. Её хотелось встать с постели, открыть окно и взлететь над посёлком, отбросив груз ненужных бытовых проблем, ненужных комплексов и сомнений.
Клавдия поднялась с постели и сняла с себя ночную рубашку. Подойдя к зеркалу, висящему на стене, Клавдия принялась себя разглядывать. В свете Луны она выглядела ещё очень даже ничего. Кожа, конечно, уже далеко не такая упругая, какой она была у неё в двадцать лет, но очертания фигуры были