спросил он как бы между прочим.
– Откуда ж я знаю, – сказала Клава. – Только у этих людей точно нет ни сердца, ни совести. Совершить такое святотатство – это уму непостижимо. Пусть горят в аду.
Вадим съёжился от этих слов.
– Мам, ну что ты так сразу… в аду… Может, они… по делу могилу разрыли, – робко сказал Вадим.
– Вадик, это по какому делу могилу надо разрывать, в которой человека схоронили? Это либо вандалы, либо для какого-то чёрного обряда.
В это время Борис, натянув штаны, вышел на кухню вслед за Клавой.
– Клав, ты своих газетёнок начитаешься, вот тебе и мерещатся везде одни маги да колдуны, – сказал Борис.
– Молчи уж, Борька. Чего бы ты понимал в магах да колдунах-то?
Вадим уже допивал свой чай. Отставив кружку в сторону, он встал из-за стола и бросил на ходу:
– Ну всё, я в школу.
Клава села за стол и начала красится. Перед ней стояла большая красная косметичка, которую когда-то очень давно подарил своей жене Борис. Он знал, что она любила краситься, чтобы всегда хорошо выглядеть. У неё всегда было много каких-то тюбиков с румянами, тенями, тушью для ресниц, да бог еще знает с чем, но всё это валялось в разных местах, и Клава постоянно искала свои женские штучки, бегая по всей квартире и обшаривая каждый угол. Почему-то все эти туши и помады имели свойство теряться и находиться потом в самых неожиданных местах. И вот на один из Дней рождений Клавы Борис сделал ей сюрприз, подарив эту самую косметичку, которая сейчас красовалась на столе. Но когда Борис видел эту косметичку последний раз, он даже и не помнил. Клавдия давно не красилась. Обычно она вставала утром и, чтобы не опоздать на работу, быстро умывалась, чистила зубы, пила чай и выскакивала из дома. Краситься ей было некогда.
Борис посмотрел на часы. Было без четверти восемь. Через пятнадцать минут у Клавы начинается смена, а она сидит как ни в чём не бывало и наводит марафет. На неё это совсем не похоже.
– Клав, на работу опоздаешь, – робко сказал Борис.
– Тебе-то какое дело? – проводя щёточкой по ресницам, спросила Клава.
– Ну так… из зарплаты потом вычтут, – сказал Борис.
– А я, может, вообще с работы собираюсь уволиться? – сказала Клава и посмотрела на Бориса из-за зеркальца, перед которым она наводила красоту.
– Как это… уволиться? – не понял Борис.
– А вот так, – сказала Клава. – У меня муж есть на то, чтобы работать. А я хочу отдохнуть.
Клава сложила все свои тюбики и пузырёчки в косметичку, застегнула её на молнию и положила на холодильник. Только сейчас Борис заметил, что на Клаве одето какое-то до неприличия облегающее платье. Борис уставился на грудь Клавы, которая грозила вот-вот вывалиться из глубокого выреза. Клава повернулась и пошла в коридор. Её упругий зад колебался в такт её движениям. Борис подумал, что такой выпуклый зад он навряд ли видел ещё у кого-то из женщин. Собственно, за это он и выделил Клаву из сотни других. У него возникло дикое желание подойти к Клаве и шлёпнуть её по этому упругому заду, но он подавил в себе это желание