и, если Василиса продолжала свой плач, то Андрею страшно даже и не было: ему после этого предательства разницы как его убьют уже не было. Он ехидно у неё спросил:
– Творишь воли Божьей повеление?
– Скорее творю за него грехов отдание, – ответила она.
– Ты жива или мертва? – спросил Андрей.
– А не без разницы ли? – рассеялась девушка.
– Исчезла, – удивился Андрей.
Василиса продолжала плакать, а потом сказала:
– Это же смерть была! Это смерть была!
К ним подбежала группа младшего и сам младший непосредственно, преисполненные ненависти к убийцам своего товарища:
– Ты гад! Гнида! – кричали они, избивая Андрея до потери сознания. Когда его били, он мог лишь чествовать удары в голову и отдачу тяги – больше ничего сделать он не смог. И плач Василисы раздавался по лесу, когда их силой возвращали в этот проклятый город – Москва.
Лес заплакал дождём вслед везунчикам, что не остались здесь едой для животных и червей…
Доставка беглых обратно сопровождалась кровью молитвы верующих в этот день, что не знали даже о своих смертях, пока они молятся в вере в пощаду их перед Адом и агонией.
Сексуальное уродство всё больше поглощало людей, что унижались, в страхе и жажде омерзительного похотливого удовольствия это делая просто для оргазма, что разносился откликом воя естественного в них, загрязняя этими выделениями чистоту их крови. Скот уже превосходил их в своей культуре размножения, так как корова из страха перед Богом, считая его олицетворением природы не рожает телят и даже на убой человека она это делает без страха, так как человек вынужден оставить живыми хотя бы основную их часть. То есть у коровы на ферме политика жить совершенней, чем у человека. Фермеры же это в большинстве видят, так как волей-неволей у коров учатся этой мудрости. Их презрение к людям за это часто не могло быть ими сдержано. У них в труде даже времени на такие вещи не оставалось – коровы им спасали жизнь.
Кстати, рога коров и быков как радары – считается, что это только чтобы бодаться, но они также их используют, чтобы ориентироваться на большом обилии местности. Поэтому они не теряются на чистом поле – они с этим природным рычагом всегда знают, где пастись безопасно.
И в религии главное природа всем на чёрта постоянно намекала, но никто себя будучи чёртом уже чёртом не принял, потому что рога и копыта не выросли.
Девушка как раз писала про этот мутационный феномен людей в своих личных записях: никто бы ей не поверил, так как им сравнить не с чем и не с кем. Они не видели друг друга и боялись даже смотреть друг на друга, считая каждый себя самым лучшим и так в одиночестве и умирали, либо остальные в слабости их морально добивали, изображая превосходство, которого нет. Ведь превосходство нужно, чтобы жить и, если оно убивает человека, то это не превосходство, а проявление болезни вида. К тому же.