учителя, я сбегал в библиотеку и переписал стихотворение Степана Щипачёва, которое мне было рекомендовано. Называется оно «22 июня 1941 года». Не понравилось в стихотворении мне одно слово. Ну да ладно. Коли сам не пишешь, приходится разучивать чужие. Звонили, узнавали по училищам, когда начинаются консультации. Анна Яковлевна хочет меня до двенадцатого числа сводить. Чтобы мне уже «накататься» чуть – чуть.
5 мая 1986 года, понедельник
Насыщенный день. С утра звонок в дверь – приехала Анна Яковлевна и мы начали заниматься. Занимались, как всегда, три часа подряд. То есть я стою и декламирую, а Анна Яковлевна поправляет меня, объясняет, что зачем. Я сказал, что в Щукинском сегодня прослушивания, и я с утра уже настроился на них. Анна Яковлевна послала меня попробовать, поглядеть, чтобы я обтёрся.
Опоздал, но прошёл второй, последней группой. Читать стал первым. Начал с отрывка Максима Горького, потом басня Крылова «Любопытный». Басня понравилась. И в завершении – Маяковский. За мной читали ещё шесть человек, самые последние. Люди все случайные, без подготовки. Меня пропустили на первый тур. Вот когда он будет, надо звонить, узнавать. Сегодня на переходе станция метро Киевская встретил свою первую любовь Ольгу Добрынину, три года назад приславшую мне в армию письмо со словами: «Прости и пойми меня правильно, иначе поступить я не могла». Это она написала о том, что влюбилась до беспамятства и выходит замуж. И вот она сидит передо мной на деревянной скамейке метрополитена и смотрит пристально в глаза, стараясь в них что-то прочитать. С мужем она полгода назад развелась, изучает психологию, «совершенствуется». Взгляд завистливый, беспокойный. И очень несчастна, как мне показалось. Никак не сравнить с той Ольгой, которая при нашей последней встрече «держала хвост трубой». Не возникло ни малейшего желания с ней, свободной, встречаться, видеться. Стала злой, а кому такие нужны. В памяти останется светлый образ той Оли, которую любил. Образ наивной, доброй и прекрасной девушки.
6 мая 1986 года, вторник
Мучили кошмарные сны, с утра тяжело поднимался. Много всякой всячины было в кошмаре намешано. Под музыку попрыгал, вроде пришёл в себя.
Анну Яковлевну встретил у самого дома, рассказал, как прошло прослушивание. И после недолгих разговоров стали репетировать. Сегодня не хотелось заниматься. То ли от бессонной ночи, то ли от других причин, но сначала не шла работа. Потом разошёлся и порадовал учителя. Маяковский, басня, – она более-менее довольна. А вот отрывок никак не идёт. Она говорит, что я бездумно пробрасываю слова. Наверное, так и есть.
Позвонил в ГИТИС, узнал, что завтра прослушивание в пятнадцать часов. Поеду. С Анной Яковлевной пообедали, послушали во время обеда песни Александра Дольского. И разъехались каждый по своим делам. Она – в ГИТИС к сыну Артёму на показ самостоятельных работ. Я – на работу за деньгами.
Начислили пятьдесят два рубля, которые