Фрэнк. – Федералы патрулируют шоссе, шерстят поезда и автобусы. Никто не ждет, что я засяду в Холтон-Миллсе.
Следующая реплика была не от мамы, а от меня. Не хотелось об этом говорить, ведь Фрэнк мне нравился, но кому-то следовало прояснить этот вопрос.
– Разве укрывать преступника не противозаконно? – спросил я, потому что слышал об этом по телевизору, и тотчас прикусил язык.
Фрэнка я почти не знал, но не подло ли называть преступником человека, который купил мне сборник кроссвордов и ввинтил по всему дому новые лампочки? А еще он похвалил цвет, в который мама выкрасила кухню, дескать, этот оттенок желтого напоминает ему лютики на ферме его бабушки, и обещал приготовить чили, какой мы в жизни не пробовали.
– Адель, у вас очень умный мальчик. Здорово, что он о вас заботится. Именно так сын должен относиться к матери.
– Проблема возникнет, только если Фрэнка здесь увидят, – сказала мама. – К нам никто не заглядывает, так что волноваться не о чем.
Я знал, что закон маму не слишком волнует. Она не ходит в церковь, но говорит, что Бог – тот, кто о нас заботится.
– Верно, – кивнул Фрэнк, – только подвергать опасности вашу семью все равно не стоит.
Нашу семью! Он назвал нас с мамой семьей!
– Поэтому я вас свяжу, – продолжал Фрэнк. – Только вас, Адель. Генри не хочет, чтобы его мама пострадала, не побежит в полицию и не станет никому звонить. Правда, Генри?
Мама это слышала, но даже бровью не повела. Целую минуту никто не говорил ни слова – только Джо крутил колесо, стуча коготками о металлические прутья, да на плите шипела вода – там готовился ужин из полуфабрикатов.
– Адель, пожалуйста, пройдемте в вашу спальню. У вас ведь шарфы найдутся, желательно шелковые? Любая веревка врезается в кожу.
До входной двери всего четыре фута. Мы внесли пакеты с покупками и оставили ее приоткрытой. Напротив нас дом Джервисов. Порой, когда я проезжаю мимо на велосипеде, миссис Джервис здоровается со мной и говорит о погоде. Дальше дом Фарнсуортов, следующий – Эдвардсов, которые однажды заявились спросить у мамы, намерена ли она убрать опавшие листья с нашего двора? Мол, ветер раздувает их и гонит на соседние лужайки. Каждый год в декабре мистер Эдвардс вывешивает столько фонариков, что даже из других городов приезжают на них посмотреть: под Рождество мимо то и дело проносятся машины.
– Люди тратят такую уйму денег на фонарики, почему же они на звезды не смотрят? – удивлялась мама.
Я мог броситься на улицу и побежать к Эдвардсам, мог схватить трубку и позвонить в полицию или папе. Нет, папе нельзя, он решит, что мама и впрямь сумасшедшая, интуиция его не обманывала.
Мог, но не хотел. Кто знает, было ли у Фрэнка оружие на самом деле. Да, он убил человека, но мне не верилось, что он обидит нас. В кои веки мама выглядела нормально. Даже порозовела и не отрываясь смотрела Фрэнку в глаза. Ярко-голубые, как я заметил.
– Шелковые шарфы у меня есть, – отозвалась мама, – даже несколько. Их моя мать носила.
– Нужно