стонать. Обличая пороки, ты не рассказываешь о рецептах. Возвращайся на землю, скучно стало.
– Я занудный? Что-ж, придётся изменить твоё мнение.
– Это у тебя хорошо получается!
В это-же время в соседнем парадном, в спальне Баньши не менее увлекательно общались Гибсон и старшая сестра Сандерса Яна.
***
– Вот пришёл ещё один день, наполненный лишь бездельем и ожиданием. Мы живём, как сибариты, занятые только собой, и единственная наша забота, ждать, что ещё произойдёт. Надоело, и кто нам дал такое право, фиксировать и наблюдать, отстранясь от происходящего? Мы, как мыши, ждущие неизвестно чего, и, трясясь, ожидаем самого страшного. Но это не "Декамерон", и не "Пир во время чумы", забавная безделица, придуманная праздными философами.
Лич стоял у окна, не глядя на Баньшу, и она, напуганная этим взрывом, не знала, чего ожидать.
– Что ты придумал, Лич? Я делаю что-то не то?
– Ты здесь не при чём. Ты ничего не делаешь, что было-бы достойно осуждения. Как и я. Мы НИЧЕГО не делаем.
– Но ты сам говорил, что здесь и невозможно что-то сделать, можно только ждать.
– И вы поверили старому маразматику? Вы, молодые и полные сил, вы погасили свою энергию, вы стали потребителями жизни… А я сам поверил вам, поверил, что можно просто жить, но это жизнь моллюска.
– Ты что-то задумал, Лич. Я вижу это, и я этого боюсь.
Он подошёл к ней, сидящей на постели, и она с надеждой смотрела ему в глаза, уверенная, что он не станет делать ничего безумного.
– Ну, давай уйдём отсюда? Просто уйдём и забудем это безумие. Куда-нибудь в деревню, где нет вируса, нет интернета и полиции. Просто, знаешь, забудем, что мы люди?
– Это отчаяние, Баньша. Отчаяние от бессилия. И ты права. Надо уйти. Но я уйду один. Прости, что не смог оправдать твои ожидания. И я не зову тебя с собой, это тебе не нужно, потому что я сам не знаю, куда пойду, в какую сторону. Я не собираюсь бежать в никуда. Я хочу посмотреть и попытаться разобраться в жизни этих людей. Для этого у нас здесь слишком камерная обстановка.
– Нет… – она со страхом смотрела на него, пытаясь осознать услышанное. – Ты не сделаешь этого. Ты не можешь так поступить со мной, когда я уже поверила тебе. Это слишком жестоко.
Он взял её за плечи, приблизил лицо, долго вглядывался в её серые, искристые глаза, поцеловал в лоб:
– Прости меня, Баньша. Я подумаю, что мы будем делать, а ты… – он достал телефон, открыл библиотеку. – Почитай пока о Гильгамеше, раз уж захотела изучать мифологию. Знаешь, кто это такой?
– Герой из Месопотамии? Что-то слышала. Интересно.
Вытерев слёзы, она стала читать, шевеля губами и хмуря брови. Постепенно её лоб разгладился, чтение её захватило. Лич возился на кухоньке, готовя завтрак.
– Слушай, Лич, – окликнула его Баньша, – "… Победит его женщина, как муж могучий!
Когда он поит зверьё у водопоя,
Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет, -
Увидев ее, приблизится