и Максим Максименко
© Алексей Викторович Ручий, 2020
© Максим Максименко, дизайн обложки, 2020
ISBN 978-5-0051-6649-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Целостность (2007—2009)
«Сумерки плыли…»
Сумерки плыли,
тушили
в лужах заката окурки,
закрывая ему глаза,
заставляли играть в жмурки;
объективно социум гаже
любой загнанной одиночки,
и свобода – не вектор даже,
а всего лишь точка
внутри плоскости мысли
или в пространстве смысла,
который как проститутка
идёт с тем, кто больше заплатит,
и никого не хватит
бороться с этим закатом,
белизной больничной палаты
наползает мир глупого счастья
и разрывает на части
тех, кто слишком рано сломался;
мир потребления —
никакой жалости!
Война
Ростовщики гениальных идей
раздали долги
и заварили крутую кашу
из крови и оторванных ног,
обезумевший бог
войны
звёздами вместо зрачков
сверкал в оправе разбитых очков,
его тошнило
неуправляемой силой,
острым шилом
он протыкал пальцы;
танцы
валькирий
в недоношенном мире
и слизи кишок,
круженье грязных сапог
и потных тел
в разорванной темноте;
чёрные панцири танков
из-за домов
словно армада клопов
ползли и кусали улицу;
разбитые лица
целовал обезумевший ветер,
кровожадные дети
поджигали кошек —
больше
не было ничего,
бесконечное го
головоломка войны
мешала смотреть сны.
Над кукушкиным гнездом
Меня прибивали к кресту,
и рыцари на мосту
смотрели
рыдали
кричали:
над кукушкиным гнездом
станешь ты большой звездой,
над кукушкиным гнездом,
над кукушкиным гнездом…
Победитель тишины
Глупый маленький победитель тишины
Спит и видит сны:
Он на трибуне, над миром
С искусностью индийского факира
Выделывает фокусы с планетой,
Сжигает еврейские гетто,
Строит концлагеря…
Заря:
Электрическое солнце зажигается,
Победитель тишины просыпается,
Привязанный к своей кровати
В звуконепроницаемой палате:
Стены, потолок и пол;
Санитар делает ему укол.
«Сейсмограф ручки чертит биения…»
Сейсмограф ручки чертит биения
сердца
десятибалльными
толчками,
стихи как невинные жертвы
смотрят на палача
расширенными
зрачками,
в их страхе, в их кротких глазах
взрываются
бомбы
рифмы,
и кажется, что это в ветвях
танцуют
голые
нимфы,
поэзия – дионистический бред,
больная
могучая
мумия,
кричит о том, чего нет,
и то, что есть,
превращает
в безумие.
Я видел хиппи на Невском
Я видел хиппи на Невском —
Он играл на губной гармошке;
Чёрный джип пересёк мне дорогу
Чёрною кошкой.
Ветер гнал грязные тучи, рвал их
Как письма в мелкие клочья;
Свет фонарей спотыкался о лужи,
Залюбовавшись девственной ночью.
Холодало.