половым путем. И все! Тебя прельщает эта участь?
– Да я не о том! Надо же спасать людей.
– Спасать можно только того, кто сам хочет быть спасенным. Как ты принудительно наденешь на человека спасательный жилет? Спасение утопающих… сама же знаешь…
– Ну перестань, прошу тебя, – Катя бросилась ему в ноги, обняла руками колени и зарыдала. – Ведь ты же понимаешь, что только ты можешь изменить ситуацию. Клятва Гиппократа и все остальное… но дело не в этом. Ты один здравомыслящий человек, ты должен что-то предпринять!
– Ну что, что я могу предпринять?!
– Поезжай в Москву. Не может быть, чтобы там об этом знали или смотрели на это сквозь пальцы. Там работают не такие идиоты, как здесь, они примут меры.
– И что будет? Мне поставят памятник? Или сумасшедшим объявят?
– Во всяком случае, ты смело можешь, глядя в глаза своим детям, сказать, что ты сделал все, что мог. Сделай это ради меня – ведь это мой родной город все-таки…
Слова женщины вновь взяли верх над здравым смыслом. Прав мудрец, сказавший, что муж голова, а жена – шея.
Июль 1865 года, Пешт
Консилиум заседал с утра и до позднего вечера. Сложность предмета обсуждения обуславливалась не столько поставленным диагнозом, сколько носителем его. Не каждый день коллегам приходилось решать судьбу своего товарища.
– Господа, – говорил доктор Клейн, – я думаю, мы сегодня не кончим. Слишком сложно все это.
– Что сложного? – спрашивал доктор Тауффенберг. – Диагноз практически очевиден…
– Однако, не стоит забывать, что интеллектуальные нагрузки профессора в течение последних двадцати лет были настолько высоки, что за помешательство мы вполне могли принять его умственную усталость, – впервые за весь консилиум произнес доктор Магничек, признанный специалист в области психиатрии.
Консилиум вел доктор фон Гебра, который также специализировался на судебной психиатрии и потому высказывание более опытного коллеги заставило его насторожиться.
– Действительно, господа. А что, если доктор Магничек прав и Игнац просто перенапрягается умом. Оттого притупляются некоторые реакции, отдельные высказывания кажутся сомнительными и даже экстраординарными…
– Как же выйти из этой ситуации?
– Нам необходимо выслушать семейного врача доктора, господина Баласса. Он прибудет через несколько минут, а пока мы прервемся. Полагаю, что его доклад будет очень содержательным и нам всем, прежде, чем начать его слушать, нужно как следует подготовиться.
Во время короткого перерыва к фон Гебре подошел доктор Клейн.
– Бог мой, – сокрушался он, – и как я сразу не понял, что мой уважаемый коллега психически не здоров? Я держал его в клинике, работал с ним рука об руку, выслушивал его пространные и престранные, надо сказать, речи и не заметил очевидного. Видно, он и впрямь был прав – я никудышный врач.
– Будет Вам, – отмахнулся фон Гебра. – Определить помешательство сразу мало кому удается. Да и потом, он ведь