а всем страждущим от любопытства ответила:
– Невеста.
На этом и порешили. Мы с Вовкой присели на диван, неловкий момент решили сгладить, все тут же принялись вновь наполнять бокалы, мой тоже, подоспевший официант поставил передо мной тарелку и положил столовые приборы, и я старательно удерживала на губах улыбку. Пыталась сделать вид, что ничуть не смущена произошедшей заминкой. Хотя, по правде говоря, мне было жутко обидно. Вроде бы и не произошло ничего катастрофического, но чувствовала я себя едва ли не оплёванной. Вот зачем я, спрашивается, сюда пришла?
«Он выпил и не отдаёт отчёт в своих действиях и словах», подсказал мне всепрощающий внутренний голос. А я на него же ещё и поругалась, мол, снова ищет Вовке оправдания. Но мне-то неприятно, мне-то обидно, несмотря на то, что он выпил и чего-то там кому-то не отдаёт.
– Викуля, ты рада, что у твоего благоверного теперь есть работа? – спросил меня улыбчивый змей-искуситель Игнатьев, потянувшись ко мне с бокалом в желании выпить со мной. Помнится, однажды Лёше пришло в голову выпить со мной на брудершафт. Это было в прошлую новогоднюю ночь, в тот момент, когда мы ненадолго остались одни. Он вот также тянулся ко мне, посматривал со значением, а я поняла, что меня тошнит от его льстивых речей и пошлых улыбок. Пить Игнатьеву тогда пришлось самому с собой, а наши с ним отношения с той ночи окончательно испортились.
– Я рада, – ответила я ему, для формальности чокнувшись с ним бокалом. И с медовой улыбкой попросила: – Только не называй меня Викулей, Алёшенька.
За столом засмеялись, Игнатьев тоже продолжал мне широко и якобы открыто улыбаться, но между нами всё было давно определено и ясно – мы друг друга терпеть не могли.
Собравшаяся за столом компания была абсолютно не моя. Мужчины-балагуры и их женщины, все, как одна, знающие себе цену. Я им тоже по формату никак не подходила, и после того, как на меня вдоволь насмотрелись, интерес к моей персоне был утрачен. У меня никак не получалось вступить в их разговор, просто потому, что я либо в теме не разбиралась, либо этим в принципе не интересовалась. А за столом без устали болтали, смеялись, пили, ели и веселились. Я тоже ела, точнее, ковыряла вилкой в салате, и пила вино. Вино, кстати, было хорошим. Чуть сладким, чуть терпким, с едва уловимой кислинкой. Всё, как я люблю. Этим я и посоветовала себе наслаждаться. Лишь иногда вскидывала голову и заставляла себя улыбнуться, в основном, когда о моём присутствии вспоминали. Вовка пил на радостях, ни в чём себе не отказывал, без конца о чём-то негромко говорил с рядом сидящим дружком. Точнее, они почти перешёптывались, что в любой другой ситуации показалось бы неприличным. Но в данный момент все остальные за столом уже достаточно выпили, кто-то уткнулся в телефон, кто-то отправился танцевать, а вот парочка напротив меня принялась целоваться. Точно не муж с женой, уж слишком увлеклись процессом.
И единственное, что меня отвлекало от душевного