и прошипел сквозь зубы на ломаном французском:
– Вы забываетесь, сударь! Я этого так не оставлю!
В его голосе и во всей позе было столько патетики, что Анита улыбнулась. Цилиндр-ведро, свалившись с колен хозяина, покатился по полу. Максимов, не поднимаясь с места, хладнокровно перехватил тонкую руку, сжимавшую хлыстик, сдавил ее, словно тисками. Спросил не столько с недовольством, сколько с интересом:
– Что вам не понравилось в моих словах, молодой человек?
– Вы оскорбили австрийскую армию, и я требую, чтобы вы немедленно извинились!
– А вы австриец? – полюбопытствовала Анита.
– Да, – с достоинством ответил щеголь, хотел добавить еще что-то, но сдержался.
Максимов отпустил его руку, промолвил наставительно:
– Следовало бы задать вам взбучку за непочтительное отношение к старшим, но на первый раз воздержусь. Вагонные споры – последнее дело.
Тут бы конфликту и улечься, но австрийский отрок оказался настырным.
– Это уже второе оскорбление! – забушевал он с новой силой, убрав, однако, хлыстик за спину. – На сей раз личное!
– Надо же! – делано изумился Максимов. – Я и не заметил.
– Алекс, – сочла нужным вмешаться Анита, – оставь его в покое.
Остальные пассажиры, сидевшие рядом, молчали, прислушиваясь к перепалке соседей. Происшествие их забавляло.
– Чего вы хотите? – спросил Максимов уже без иронии.
– Сатисфакции! – торжественно провозгласил юнец. – Сейчас же!
– Прямо здесь, в поезде?
Борец за честь австрийского мундира секунду помешкал, но затем сказал, как отрезал:
– На ближайшей станции. Не думаю, что это займет много времени.
– Что ж, – проговорил Максимов медленно и как бы задумчиво. – На станции так на станции. Эта вам подойдет? – Он кивнул на окно.
Состав замедлял ход, мимо прополз аккуратный домишко с табличкой, на которой значилось: «Killwangen».
– Мне все равно, – ответствовал австриец. – Кто из господ согласится быть нашими секундантами?
– Я готов! – подскочил Джеймс Грин с такой поспешностью, точно боялся, что это почетное право украдет у него кто-то другой.
– Я тоже к вашим услугам, – степенно склонил голову седоусый и украдкой шепнул Максимову: – Вы же это не всерьез?
Швейцарец почел за благо не вмешиваться и сделал вид, будто увлечен разглядыванием дивных изумрудных лугов, простиравшихся за станционными сооружениями. Поезд остановился.
– Идемте! – нетерпеливо выкрикнул фат с хлыстиком, поднял с пола свой цилиндр и нахлобучил на голову. – Стоянка недолгая. Нам надо успеть.
Он первым направился по проходу к двери наружу. За ним поспешил американец. Пожилой офицер задержался, поджидая Максимова.
– Алекс, – сказала Анита, нервическим движением поправляя на шее жемчужное ожерелье, – ты же не собираешься убивать этого мальчика?
– Нет,