все детали, предусмотренные конструкцией. Пусть изношенные и неисправные, но детали и агрегаты должны были находиться на местах.
В двух готовившихся к отгрузке ящиках Андрей обнаружил отсутствие таковых и настоял, на вскрытии и проверке уже запакованных. Когда после долгих препирательств ящики всё же вскрыли, то здесь обнаружилось, что у некоторых станков кроме деталей отсутствовали узлы.
Назревал скандал.
Директор Н–ской фабрики срочно пригласил Андрея в свой кабинет. Под презрительным взглядом Андрея, он заверил, что виновные будут наказаны, а недостающие детали и узлы, будут в срочном порядке возвращены на свои места. Потом он попросил Андрея, пока не сообщать об инциденте Петру Евгеньевичу. Андрея чуть не стошнило. Он понимал, что сообщить нужно, но не сделал этого. Почему? Может внутри, глубоко внутри он всё ещё оставался простым механиком, и психологически не был готов противостоять этим монстрам, этим отцам народов, этим директорам с многолетним опытом управления и манипуляции.
Короче, Андрей смалодушничал.
После тридцати минутного совещания решили, что ящики с готовым к отправке оборудованием, будут запаковываться только после того, как Андрей лично проверит комплектность, с последующим опломбированием и составлением акта.
Радужное настроение улетучилось. Андрей понял, что вместо отдыха, ему вновь предстоит вкалывать.
В гостиницу он возвратился ближе к восемнадцати, и первое, что обнаружил, это ещё одну записку от Агнессы Серафимовны. Извиняясь, она сообщала, что не сможет сегодня навестить его из-за дикой головной боли. Андрей расхохотался. Вспомнилась злобная гримаса на лице директора Н-ской фабрики. Он смял записку и швырнул её на пол.
– Вот козёл! – К чувству досады, прибавилось чувство обиды за себя. Он же не стал звонить своим. Он же сделал, как просили. Но этот гад, всё равно наказал его. – Сволочь!
Настроение было убито наповал. Андрей представил круглое, с отвисшими щеками ухмыляющееся лицо директора Н-ской фабрики и снова почувствовал себя маленьким человеком.
«Как им это удаётся?»
Пахомыч заявился к девяти вечера. Выпивший изрядно и расстроенный, он долго извинялся за инцидент со станками. Оглядываясь по сторонам, он шептал, что не причём и глотал коньяк лошадиными дозами. Андрею тоже захотелось надраться в хлам, но он сдержал порыв, понимая, что от него именно этого сейчас и ждут.
8
Началась рутина.
Агнесса Серафимовна больше не появлялась. Вечерами Андрей только и делал, что читал, смотрел телевизор да курил на балконе, запивая никотин хорошим кофе. Ходить никуда не хотелось. Искусно снятое Агнессой Серафимовной напряжение, возвращалось вновь. Андрею всё чаще вспоминались её запах и тёплые крепкие руки. Вновь начала сниться жена. Пахомыч всё так же навещал его вечерами, и они пропускали по паре, тройке рюмок хорошего коньяка перед ужином.
В один из таких вечеров, проводив, напившегося в дугу Пахомыча, Андрей вышел на балкон.
Всё