офицер на допросе. – Послушай, Теткина, ты и правда веришь, что придет такое время, когда люди перестанут мучить друг друга?
– Верю.
– Ты веришь во всеобщую гармонию?
– Во что?
– В благодать.
– Не понимаю, во что?.. – А потом убежденно, о своем: – Верю. Верю…
В тот день я не стала дожидаться трагического конца фильма «В огне брода нет» – не хотела, чтобы она погибла. И она осталась рядом со мной – в пустом просмотровом зале, где я снова, вот уже в который раз, смотрела фильмы Глеба Панфилова.
Потом пришла Паша Строганова. Паша из «Начала», проживающая в шестидесятые годы в городе Речинске (есть такой или похожий на него, но Паша там жила да и сейчас живет, наверно).
Она посмотрела на меня вызывающе-растерянно, независимо-любопытно:
– А вы кто?
– Я критик. Хочешь, я напишу о тебе книгу?
– Хочу, а что?.. Только я не артистка… И я не эффектная… И я замужем… А вы что, мной интересуетесь? – И пошла, не понимая, кому и зачем понадобилась.
Я крикнула туда, в глубину экрана:
– Паша, вернись!
Она улыбнулась, чуть не плача (как тогда, в фильме, в актерском отделе столичной киностудии, где ей сказали, что на нее нет больше «спроса»).
– Странно. Как все это странно…
Теперь их было двое… рядом со мной, в темном зале «Мосфильма».
Мэр города Елизавета Уварова вошла энергично, быстро, делово. Привычно закурила, ловко зажигая на лету спичку. Строго посмотрела сквозь толстые стекла очков.
– Вы ко мне?
– Я хочу написать о вас книгу.
– …Писатель – тоже практический работник. Мы строим дома, вы пишете. Надо увлекать людей…
– Но нельзя обманывать.
– Разве мало в нашей жизни хорошего?
– Хотелось бы побольше.
– А вы покажите людям, как это должно быть, и люди вам за это спасибо скажут. И я первая.
– А вы не боитесь ответственности?
– Каждый человек обязан отвечать за свои поступки.
– Но ваши планы могут рухнуть?
– Уйду я – придут другие…
И… осталась – ждать своего слова. В фильме «Прошу слова» ее последний, зовущий взгляд был обращен к нам, зрителям, которых не было в тот день рядом со мной, но которые – знаю – еще придут.
Сашенька Николаева вбежала на экран стремительной, летящей походкой гида. Легкая, элегантная, притягательная – это для туристов. И тут же, через секунду, – глаза, затравленные тоской, во всем теле – озноб беды, на покатых плечах – ее пудовая тяжесть.
– Я хочу написать о вас книгу… Вы подарили мне тему… Это будет книга о красоте человека. О величии духа! О мужестве таланта!
Но она уходила. Уходила, не оборачивалась. Она не верила мне.
– За счастье надо бороться, – вздохнула Анна, Анна Васильевна, буфетчица из сибирского города Чулимска. – Зубами и ногами, – добавила она и тяжело опустилась на стул, тревожно вглядываясь в черноту зала.
Теперь их было пятеро.
Зажегся