Гонзаго повесил внушительную паузу. – К счастью у вас есть имя. Оно просто было утеряно, и мне, хоть и не без труда, удалось его отыскать.
– Что?! – вырвалось, как крик подстреленной птицы, из груди красавцы. – Что вы скакали?
– У вас есть имя и фамилия, – торжественно отчеканил Гонзаго. – И эта фамилия состоит в близком родстве с королевской. Ваш отец был герцог.
– Мой отец! – повторил донья Круц, – был герцог. Значит, он умер?
Гонзаго утвердительно кивнул.
– А моя мать? – голос девушки дрожал.
– Ваша мать, – продолжал Гонзаго, – принцесса.
– Значит, она жива! – воскликнула донья Круц, и ее сердце лихорадочно заколотилось. – Моя мать жива, жива! Она принцесса! Умоляю, расскажите о моей матери.
Гонзаго прижал палец к губам.
– Не сейчас, – многозначительно прошептал он.
Однако донья Круц была не из тех, кто любил долго оставаться в неведении. Она просто вцепилась в руки Гонзаго.
– Расскажите, расскажите же о ней немедленно. О, как я буду ее любить. Она добра? Она красива? Какое чудо! Я всю жизнь об этом мечтала. Слышала сквозь сон, будто кто-то шепчет: «ты – дочь принцессы».
Гонзаго с трудом сдерживал смех. «Как они все похожи», – думал он.
– Укладываясь спать, я часто представляла, как у изголовья кровати сидит прекрасная женщина; ее стройную шею украшает жемчужное ожерелье, у нее длинные шелковистые волосы, бриллиантовые серьги и бесконечно добрые карие глаза… Как зовут мою мать?
– Вы пока не должны его знать, донья Круц.
– Но почему?
– Это опасно.
– Ах, понимаю, понимаю, – вдруг прервала себя девушка. Ей пришли на ум какие-то воспоминания. – Как-то в мадридском театре я смотрела одну комедию, и в пьесе молодой героине долго не называли имени ее матери. Так было надо. Так надо и сейчас?
– Да. Так надо, – подтвердил Гонзаго.
Внезапно распрямившись во весь рост, горделиво запрокинув подбородок, донья Круц с убеждением произнесла:
– Опасно? Ну и пусть, опасно. Я умею хранить тайну! Я не проговорюсь даже под страхом смерти.
– Несомненно, несомненно, – успокаивал девушку Гонзаго. – Вам недолго остается ждать. Через несколько часов тайна будет раскрыта. Единственно, что вы можете знать уже сейчас, это то, что вы не Мария де Санта Круц.
– Значит Флора?
– Тем более, не Флора.
– Как же меня зовут?
– При рождении вы получили имя вашей матери, по происхождению она испанка. Вас назвали Аврора.
Донья Круц вздрогнула, всплеснула руками и с радостным изумлением воскликнула.
– Аврора? Вы сказали «Аврора»? Какое удивительное совпадение!
Гонзаго ждал, что она скажет еще, но девушка молчала, и он спросил:
– Что вас так удивило?
– Не частое имя, правда? Оно мне наполнило…
– Что оно вам наполнило? – не сумел скрыть волнения Гонзаго.
– Бедную маленькую Аврору, – пробормотала донья Круц, и на ее глазах появились слезы. – До чего же она была мила и добра!