До сих пор я вижу только отчаяние, а не причины, вызвавшие его.
– Погодите, сейчас увидите, – всхлипывая, продолжал Поль, – следуя вашему совету, я решился навсегда оставить отель «Перу»…
– В добрый час, давно пора!
– С этой целью я спустился, чтобы проститься и отдать свой долг этой мадам Лупиас, как вдруг она заявила, при этом смеясь мне в лицо, будто бы я вместе с Розой обокрал старого Тантена!
– Ну, и что же, вы не пытались как-нибудь оправдаться?
– Помилуйте, я потерял голову от такого унижения и горя! Лупиас была так уверена, что я вор и мошенник, что, по всей вероятности, не стала бы и слушать меня! Она говорит, что еще накануне спрашивала денег у Розы и видела меня настоящим оборвышем, но вдруг я превратился во франта, а Роза и совсем исчезла!
– Что же тут странного, что бедная женщина потеряла голову, ее и винить-то в этом нельзя!
– Нет, нет, дело совсем не в этом! Вся беда произошла от фруктовщика Мелюзена, у которого Роза меняла пятисотенный билет, занятый нами у Тантена! Он-то и трубит на весь квартал, что мы с Розой – воры и что агент тайной полиции и жандармы уже следят за нами. О, это ужасно! Я умру от стыда и позора!
– Но, скажите на милость, кто мешал вам сказать правду?
– Много ли бы это помогло? Лупиас известно, что я не знаком с Тантеном, следовательно, она рассмеялась бы мне в лицо, если бы я сказал, что занял эти деньги у него!
У достойного старца лицо стало еще серьезнее, он как бы пытался решить труднейшую в мире задачу.
– Мне кажется, я начинаю понимать, что именно доставило вам столько горя, молодой человек!
Поль слушал его с таким видом, словно вся его жизнь зависела от Маскаро.
– Слушайте! Тантен, имея в своем распоряжении чужие деньги, по доброте (он очень добр и честен, этот Тантен!), видя вашу крайнюю бедность, предложил вам известные пятьсот франков. Затем, к вечеру, когда ему было нужно идти отдавать отчет, он, не зная, что сказать, вообще потерял голову и не придумал ничего лучшего, как объявить, что недостающую сумму украли. Начали строить догадки, а так как бедственное ваше положение было известно всем в доме, то его резкое изменение к лучшему не могло не вызвать подозрения.
Поля из страшного горя бросило в не меньший ужас, холодный пот выступил у него на лбу, губы посинели, он видел себя уже арестованным, судимым и приговоренным к суровому наказанию.
Маскаро едва сдерживал себя, боясь расхохотаться, в душе похваливая ловкость Тантена, с которой тот запустил эту утку.
– Но, милостивый государь, вам ведь известна истина, вы же можете подтвердить ее суду, – отчаянно хватался Поль за возможность найти спасение.
– Увы, вряд ли вам поможет мое заявление, – печально сказал Маскаро, – суд состоит из таких же людей, как и мы, и для того, чтобы оправдать человека, ему потребуются более веские доказательства, чем мое заявление. В настоящем же случае, посудите сами, все улики и доказательства – против вас.
Последний довод добил Поля.
– Стало быть, ничего, кроме смерти, мне не остается, – пробормотал