боку и заглянуть в лицо, приговаривая:
– Ну, послушай… Ну, постой…
Но Лев на всё только отрицательно качал головой. Выйдя из столовой, он остановился перед Штольским нос к носу:
– Ты понимаешь, что я не смогу каждый раз выкручиваться после твоих гениальных идей?
– Понимаю! – обиделся тот, но сразу воспрял духом. – Но это, правда, гениально! – он посмотрел в недоверчивое лицо друга и уверенно добавил: – Это совершенно безобидно. Правда! Клянусь!
Лев оглянулся по сторонам, отвёл его в сторону и сказал:
– Ладно, говори!
Штольский с энтузиазмом начал:
– Я посмотрел общее расписание. У неё целый день сегодня музыка, семь уроков подряд. Последний у седьмого класса, они сразу же убегут. Сегодня пятница! Ни у кого больше нет седьмого урока, понимаешь?! Подождёшь на крыльце и вперёд! Тет-а-тет! Один на один!.. Рандеву… – он выпучил глаза на Лёву и явно ждал реакции. Тот смотрел на друга, переваривая информацию, плавно переходя от недоверия к полному восторгу. Лёва взволнованно задышал и сказал, хлопнув Штольского по плечу:
– Спасибо!
ГЛАВА 5
После шестого урока Лев спрятался в библиотеке от знакомых десятиклассников, которые рассчитывали взять его с собой в пиццерию. Полистав там спортивные журналы и поскучав в кресле, он не смог усидеть на месте, когда прозвенел звонок на седьмой урок. Он взлетел на четвёртый этаж и осторожно подошёл к застеклённой стене зимнего сада. Вся эта комната, включая сводчатый потолок, была стеклянной, и хотя все стены заслоняли разные растения, она всё равно была очень светлой. Он выключил свет в коридоре, чтобы не быть замеченным из зимнего сада, и встал рядом с прозрачной стеной, перед которой росли два мощных разветвлённых фикуса. Он мог видеть отсюда весь класс, но особенно хорошо просматривалась половина, включавшая учительский стол и пианино.
Она была там. Голос был слышен, но было не разобрать что именно говорят. Только когда запели несколько голосов сразу, он с удивлением узнал популярную песню, которую вряд ли можно было услышать на школьных уроках у других учителей. Она иногда что-то говорила, спрашивала, взмахивала изящной рукой, показывая кому отвечать, иногда смеялась вместе с семиклассниками, и он не мог не смотреть на это. Иногда он видел маленькую часть татуировки на её шее и, не в силах разгадать продолжение, замирал, не смея даже дышать. Она села за пианино, стала играть, сначала плавно двигая руками, а потом, очень мощно беря аккорды. Ему нравилось всё. Каждое её движение отзывалось в его теле невидимым стоном. Вопль звонка заставил его очнуться. Семиклассники вскочили из-за парт. И он опрометью бросился прочь. На бегу подпрыгнув к выключателю, вернул коридору свет и понёсся вниз по школьным лестницам.
Выбежав на крыльцо, он ощутил прохладу осени. Тусклый свет, пробивавшийся из-за небесной мути, не предвещал хорошей погоды. Ветер обрывал последние ржавые листья, забрасывая школьный двор. На школьной площадке с горками и качелями резвилась продлёнка. Вжав головы в плечи,