знак, чтобы он наклонился ко мне еще ближе. На его лице словно тень мелькает удивление. Он не знал, что мне настолько плохо. И я понимаю, что выдал себя.
Я собираю в кулак всю волю.
И слышу страшную правду.
– Жрецы недовольны.
– Чем?
– Они считают, что ты очень устал, а твой старший сын Рамзес еще не готов стать фараоном.
Я презрительно фыркаю.
– Жрецам не дано это знать.
– Замени Рамзеса, или выбери для него наставника.
– Им не дано…
Сильная головная боль на мгновение лишает меня дара речи.
Как же я немощен, если позволяю Мефису так разговаривать с собой, а жрецам выбирать фараона! Выбирать для себя бога!
Начинают пощипывать глаза, в горле появляется ком.
Вот теперь и он себя выдал. Первый заговорщик. Но предатель ли? Не хочу верить. Неужели он считает меня настолько беспомощным и выжившим из ума, что ввязался в глупый заговор? Я верю в его добрые намерения спасти мое царство от меня самого. Но почему это должно быть сделано ценой моей жизни? Ах, Мефис, Мефис…
Я сжимаю кулаки.
– Уходи.
Но Мефис не сдается
– Выслушай меня внимательно. Мы давно знаем друг друга. Позволь дать тебе хороший совет. Ты слаб, а жрецы сильны. Как ты думаешь, кто победит?
Я его понимаю: он по-доброму хочет уговорить отречься от трона. Он так и не понял, тот, кто пригубил чашу власти, уже никогда добровольно не откажется от неё. Он так и не понял, тот, кто живет и дышит властью, никогда не позволит отобрать ее.
Мы молча смотрим друг на друга.
Он со мною с детства.
Он не раз спасал мне жизнь.
А я ему.
Мы вместе строили канал.
Вместе смотрели на звезды.
Вместе создавали рукотворную летающую птицу.
А теперь я убью его.
Проклятая жизнь!
Мефис осторожно прикасается к моему плечу, его красивые тонкие губы трогает мягкая улыбка.
Мне становится страшно.
Он понял. Он все прочел в моих глазах. Слишком хорошо мы знаем друг друга.
В самом конце не он меня, а я его предал.
– Ты всегда был иным Рамзес, не таким, как другие. Помнишь, что перед смертью сказал тебе наставник?
Я киваю и чувствую, как по щекам бегут слезы.
– Ты мог быть свободным.
В его глубоком взгляде печаль и обеспокоенность. Даже сейчас, когда я решаю его судьбу, он тревожиться за меня. Мефис тихо шепчет, так чтобы только я мог его услышать.
– Ты сам себя погубил. Но до конца моих дней, ты для меня возлюбленный друг. И если ты добровольно отрекся от себя и встал на путь мести, то я не имею права отказываться от тебя. Прости меня. И прощай.
Я вижу удаляющуюся фигуру. И рука невольно тянется вслед за его белыми одеяниями.
Но вокруг пустота.
В конце зала стоит Кала и дети. Номарх с любопытством и страхом смотрит в мою сторону. Но сейчас мне безразлично, что я не один. Увы, им придется ответить за мою слабость. И я плачу, словно малое дитя, безудержно и тихо, и все никак не могу остановиться.
Рядом Пафнутий, он вытирает