вопросами безопасности атомной промышленности. Казалось, жизнь удалась, но однажды апрельской ночью «беда подступила, как слёзы к глазам», и весь мир узнал о Чернобыльской трагедии. В результате Бритвин и ещё несколько высокопоставленных чиновников лишились руководящих постов, что впоследствии спасло им жизнь. Остальным сотрудникам повезло меньше: после объявления строгих взысканий за упущения в работе их бросили в самое пекло ядерной катастрофы. На поверку мирный атом оказался далеко не мирным, и через несколько лет многие ликвидаторы Чернобыльской аварии умерли мучительной смертью в онкологических центрах и простых районных больницах.
Попавшего в опалу Бритвина отправили в продуваемые всеми ветрами казахстанские степи, где он в течение десяти лет исправно тянул лямку заместителя директора Степногорского комбината. Незадолго до своей внезапной кончины тесть Бритвина сумел добиться перевода зятя, и Валерий без сожаления поменял казахстанские степи на уральские горы. Назначение в Энск директором Уральского механического завода было повышением, хотя и не давало тех льгот, которыми пользовались высокопоставленные сотрудники министерства, переименованного теперь в Государственную Корпорацию «Росатом».
– Так ты, оказывается, пришлый! – удивилась Василиса, глядя на фотографию Бритвина. С фотографии на неё глядел худощавый мужчина с седыми висками, поредевшими гладко зачёсанными наверх тёмно-русыми волосами и стальным взглядом. Нарисованный воображением образ директора-страдальца никак не вязался с настоящим обликом Бритвина.
«Этот товарищ знает себе цену! – подумала Василиса, глядя на капризно опущенные уголки губ бывшего директора. – И в случае чего руки не подаст, перешагнёт не глядя!»
Ещё больше она удивилась, когда прочитала справку о том, что Бритвин официально объявлен в международный розыск. Впрочем, это была формальность: компетентные органы знали, что бывший директор вместе с семьёй осел в старой доброй Англии, а с Темзы, как в старину с Дона, выдачи нет. Добиваться экстрадиции российского гражданина с берегов туманного Альбиона можно было годами и без особого успеха.
– Интересно, как можно просочиться сквозь таможенные кордоны, официально находясь под следствием? – задала сама себе вопрос пытливая журналистка. – Чует моё девичье сердце, что здесь не всё так просто!
В этот самый момент, в укромном уголке души журналиста Дорошенко неожиданно заворочался, потянулся, зевнул и окончательно проснулся охотничий азарт. То, чего так долго и безуспешно добивался от своей очаровательной подчинённой редактор газеты «Весть», неожиданно проявилось при выполнении самого обыкновенного, можно сказать, рутинного задания.
– Я распутаю этот клубочек! – пообещала сама себе Василиса. – Чего бы мне это ни стоило.
– Шла бы ты, девонька, лучше замуж! – с материнскими интонациями произнёс внутренний голос. – Не наше это бабье дело…
– Заткнись! –