решили закончить дело и передать его в суд. Ещё немного посидев в задумчивости, глубоко о чём-то размышляя, она оформила подписку о невыезде. Холодов теперь не являлся для неё преступником, – в ней говорил не следователь, в ней говорила женщина, которая поняла его, однако при всём этом она обязана отдать его под суд. Впрочем, прежде она решила дать ему возможность ещё немного побыть на воле.
Директор детского дома, за глаза – Надежда, сухая, высокая женщина в брючном велюровом костюме, в больших костяных очках, с глубоким и проницательным острым взглядом, стреляющим сквозь линзы. Она без колебания разрешила Алексею присутствовать на педсовете. Даже спросила причину прихода. Спокойно отреагировала на неё и предложила подождать конца педсовета где-нибудь здесь же, в директорском кабинете, в сторонке, указав на выбор свободного места. Алексей отметил, что в профессиональной этике ей не отказать. Она не заставила его ждать в коридоре, как нашкодившего ученика. И это вселило маленькую надежду. Вдоль огромных окон кабинета выстроился ряд казённых стульев, добротных, образца примерно тридцатилетней давности. Тогда умели делать добротные вещи. Алексей уселся подальше, в уголочке у окна, на одном из этих стульев. Педсовет немного задержали. Кого-то ждали. Когда, наконец, этот некто появился, то тут же начали. Длился педсовет нудно, долго, часа полтора: обсуждение внутреннего распорядка, досуга, расписание и посещаемость, нарушения, чистота помещений, питание и ещё что-то, Алексею навскидку сразу даже и не вспомнить – что. И всю эту тягомотину ему пришлось выслушать. Поначалу он вслушивался. Когда ему всё это надоело, он повернулся к окошку и принялся рассматривать территорию детского дома. В конце концов, то, что происходило сейчас в кабинете директора, его никоим образом не касалось. На окнах висели тяжёлые занавески, подвязанные по краям, между которыми прекрасно виделось всё, что творится под окнами, да и вообще весь кабинет отличался холодной практичностью. Ухоженный двор детдома отмечал рачительного и аккуратного хозяина. Что тоже делало Надежде чести. Стоял теннисный корт, плутали аллейки вдоль подстриженных кустиков, небольшая, крытая летняя концертная площадка. Жилой корпус напротив недавно отбелен. Опрятность детей также бросалась в глаза. В какой-то момент он услышал голос Надежды.
– К нам на педсовет сегодня, – объявляла она, – пришёл тренер спортивной секции по боксу, где занимаются некоторые наши воспитанники… Алексей Владимирович Нестеренко. Прошу вас, – попросила она.
«Всё так просто», – думалось Алексею. Он поднялся со стула, подошёл поближе к сидящим за столом педагогам. Взгляд его пересёкся с взглядом Сергея. Он смотрел на Алексея спокойно и безразлично. И ещё было десятка два пар, таких же безразличных. Под ложечкой защемило. «На ринге проще, – подумалось ему, – там, у обоих есть цель».
– Здравствуйте, – от растерянности не знал с чего начать Алексей. Идя сюда, он не единожды собирал аргументы в единую цепь, которая в нужный момент рассыпалась и раскатилась звеньями по каким-то тёмным закоулкам. Хорошо хоть «здравствуйте» получилось