Коридор. Сергей Каледин

в ее руке дрогнула – темное вино выплеснулось на белоснежную скатерть.

      – Осторожно, – прошипела Люся.

      – Надо солью… Где же соль? – прощебетала Оля. – Ха-ха-ха…

      – За наше знакомство! – наконец провозгласила Александра Иннокентьевна. – Пусть наши дети будут счастливыми!

      Георгий потянулся к заготовленной рюмке с водкой, но, заметив недовольный взгляд старшей дочери, отодвинул водку подальше и налил себе в бокал сладкого вина.

      Все чокнулись. Георгий выплеснул в рот вино и по привычке сморщился.

      Александр Григорьевич за обедом говорил мало, чувствовалось, что он еще недостаточно акклиматизировался в Москве после двухлетнего отсутствия. Кроме того, ему недавно вставили зубы – и он никак не мог приспособиться к протезу. Почему-то ел он на особенной тарелке – простой белой.

      – Туберкулез, – шепнула матери Люся.

      – Люсенька, вы читали «Безобразную герцогиню» Фейхтвангера? – спросила вдруг Оля.

      Липа поперхнулась, учуяв подвох, открыла рот, чтобы вступиться за беременную дочь, но Люся остановила ее чуть заметным уверенным жестом. Над столом повисло молчание. Старинные часы на пианино пробили шесть раз. Люся дожевала пирожок, прилагавшийся к бульону, вытянула из серебряного кольца салфетку, промокнула ею губы и небрежно бросила салфетку на стол. Аня, испуганно наблюдавшая за сестрой, в восхищении покачала головой!