просто устарел, как буква «ер»,
со свистом пролетаю мимо цели,
в формат не попадаю и в размер,
поскольку и не в духе, и не в теле.
Я был готов, как юный пионер,
я плыл, успешно огибая мели, −
по щучьему веленью, на манер
печи не покидавшего Емели.
Ну что же, говорю себе, не ной, −
сменилась орфография, иной
формат у современного искусства.
Нет больше пастернаковской свечи,
но свято место не бывает пусто,
хотя никто не ездит на печи.
Милитаристический сонет
Экраны теле нам дают сполна
иллюзию прямого вовлеченья.
Дух возвышая, дарит развлеченье
такая виртуальная война.
Конечно, показать могли б ученья –
там тоже танки, выстрелы, − страна
и это любит, но когда война,
приходит настоящее сплоченье.
Как некогда, едины и сильны,
империи ржавеющей сыны,
мы, улетая за мечтой манящей,
чтоб супостату злому насолить,
войну по теле рады запалить.
Но как бы не дошло до настоящей!
Наше болото
Покой и стабильность − зелёная тина
да звон комариный − кулик-патриот,
ничуть не смущаясь, что из карантина,
родимым болотам осанну поёт.
А воздух свободы, товар санкционный,
как столб на границе, стоит недвижим,
не смея нарушить наш не порционный,
но и не вполне санаторный режим.
С закатного солнца сойдёт позолота,
а мы выбираем покой и уют.
Кулик, запевая, похвалит болото,
и хором лягушки ему подпоют.
Болотная гладь не нарушится встряской,
все звуки туман поглощает сырой.
И только брожение − где-то под ряской −
даёт себя знать пузырями порой.
Нарушитель закона
Жизнь состоит из разочарований.
Но всё же, чтобы разочароваться,
я должен быть сначала очарован.
А это значит, так как жизнь конечна,
что, очарован будучи, однажды
могу я роковую цепь событий
прервать, нарушив парности закон.
Я был бы рад подобному раскладу.
Пускай впаду я снова в заблужденье,
но, если повезёт, могу об этом
и не узнать, финальный матч с судьбой
считать победным, мяч забив в ворота
и не успев ответный пропустить.
Декадентское
Она говорила: – Нам лучше расстаться,
бессмысленно длить эту сладкую муку.
Когда отменить невозможно разлуку,
не проще ль с любовью скорей расквитаться?
А он отвечал: – Эта сладость слиянья,
пусть болью, но всё же останется с нами.
Мгновенье, продлившись и став временами,
вовек не утратит былого сиянья.
А после друг друга они не встречали.
Он тут же догадывался об ошибке,
когда