теория вызвала эффект волшебства, сделавшего вдруг «все понятным». Одна из первых рецензий называла «Капитал» хорошим пособием по управлению фабрикой. Человек здесь – это орудие труда для извлечения и генерации прибыли по схеме «товар–деньги–товар». Во избежание вопиющих системных диспропорций капитализма, Вальтер Ойкен разработал вместе со своими фрайбургскими коллегами теорию социальной рыночной экономики, нашедшей свое наиболее полное воплощение в социально–экономической модели послевоенной Германии (ФРГ), которая, правда, сильно эродировала в последние десятилетия под влиянием усилившегося неолиберализма. Развивая эту теорию и добавляя к ней экологическую составляющую, стало возможным говорить о концепции устойчивого развития, предполагающей смену парадигм от Капитала к Мастеру и новому качеству жизни, замену прежней схемы на новую – «человек–природа–человек».
По сути, мы не говорим ничего нового, но переосмысливаем старое. Поэтому произведение ремесла – это, если и не произведение искусства, то нечто индивидуальное и неповторимое, не только и не столько товар, сколько предмет, делающий нашу жизнь полнее, красочнее, увлекательнее. Ремесло не привязывается к идее товарного рынка, поэтому не происходит его дегуманизации, поскольку, приобретая ремесленный продукт, покупатель выступает не столько в роли потребителя, сколько соучаствует в празднике бытия. Предмет, изготовленный человеком эпохи Ренессанса, говорит прежде всего о его таланте: творца о его Творце. В натюрморте XVI века человек наслаждается любым предметом, потому что к предметам существовало принципиально иное отношение, основывающееся на том, что предметный мир прекрасен, так как он произведен нашими руками.
О совсем другом говорит предмет, описанный Карлом Марксом в системе товарно–денежных отношений. Хотя заслуга Маркса состоит именно в том, что он так определенно назвал вещи своими именами в нашей «плохой реальности». Процитируем его рукопись 1844 г. под рабочим названием [Отчужденный труд]: «Мы берем отправным пунктом современный экономический факт: […] Рабочий становится тем более дешевым товаром, чем больше товаров он создает. В прямом соответствии с ростом стоимости мира вещей растет обесценение человеческого мира. Труд производит не только товары: он производит самого себя и рабочего как товар, притом в той самой пропорции, в которой он производит вообще товары. […] предмет, производимый трудом, его продукт, противостоит труду как некое чуждое существо, как сила, не зависящая от производителя. […] При тех порядках, которые предполагаются политической экономией, это осуществление труда, это его претворение в действительность выступает как выключение рабочего из действительности, опредмечивание выступает как утрата предмета и закабаление предметом, освоение предмета – как отчуждение»50.
По сути, произведенный предмет ни о чем больше не говорит. Он консумирует нас. Он анонимен и свободен от всяких смыслов и от всякой индивидуальности.