Бросив вызов Инквизиции… В лучшем случае их убивали на месте, но чаще всего – подвал, допрос, казнь.
Он говорил просто и буднично, за каждым его словом стоял жуткий опыт. Эгле почувствовала, как пот, пропитавший футболку под свитером, делается ледяным и липким.
Мартин поймал ее взгляд. Его лицо изменилось.
– Это не про тебя, – сказал он отрывисто и сухо. – Тебя никто не тронет, пока я жив… А я больше не собираюсь умирать, все, я исчерпал лимит допустимых смертей.
Он до отказа повернул ручку терморегулятора, хотя в машине и без того было жарко, как в летний полдень. Горячий воздух лился из вентиляционных решеток, ледяной поток исходил от Мартина. Капюшон черной хламиды лежал у него на плечах; Эгле заново осознала, что сидит посреди леса в инквизиторской машине и рядом с ней действующий инквизитор с многолетним служебным стажем.
– Ох, прости, – сказал он с горечью. – Как бы я хотел тебя от этого оградить…
– И что же, – дрогнувшим голосом начала она, – мне теперь всю жизнь прятаться в Альтице… на болотах?!
– Нет, – сказал он твердо. – Конечно, нет. Это… временно. У тебя есть будущее… у нас обоих. Общее будущее. Но сейчас тебе надо просто выжить.
Снег ложился на ветровое стекло.
«…А кто вам сказал, что мироздание, каким мы его мыслим, останется неизменным навеки? Эдак мне никогда не избыть обвинений в крамоле… Сударыни мои ведьмы не желают преображать мироздание; так волк, живущий в одном загоне с курами, не желает менять окружающую его действительность, он просто питает себя необходимой ему пищей… Тягостная тень висит над моей душей. Я не знаю, что будет завтра…»
Перед Ивгой лежало на столе редчайшее издание – мемуары Атрика Оля, Великого Инквизитора, жившего четыреста лет назад и бывшего единственным, кто сумел остановить ведьму-матку в час ее пришествия: когда эпидемии, землетрясения и самые ужасные катаклизмы обещали скорый конец света. Книга была подготовлена к юбилею Атрика Оля, тщательно, кропотливо, издана десять лет назад крохотным тиражом, для служебного использования. Ивга была горда, что смогла внести в подготовку издания и комментирование свой маленький вклад.
Многие фрагменты она знала на память, но сам вид этого текста, шрифт, звук и запах бумаги настраивали ее на торжественный, а иногда воинственный лад: в глубине души она настраивалась на спор с Атриком Олем. Она, неинициированная ведьма. С героем прошлого, спасителем человечества. С профессиональным охотником на таких, как она…
Она подтянула к себе блокнот: раздумывая, она часто писала карандашом от руки: «Эволюционная роль ведьмы. Известные факты о ведьмах-целительницах. Почему не выжили? Каталог литературных памятников – ведьмы Ридны, отношения с соседями, система жертвоприношений. Свобода как философская категория. Разница в понимании свободы человеком и инициированной ведьмой. Природа ведьмы…»
Взгляд ее опять упал на книжную страницу: «Природа моих сударынь непостижима. Мы можем возомнить себя на месте букашки, грызущей лист для того, чтобы утолить