должны быть равны во всем? Разве не об этом мы договаривались?
Его слова были искаженным эхо их первой встречи. Ярость сдавила горло девушки, и Северин сделал шаг к ней.
– Не забывай, что это ты пришла в мои покои и потребовала, чтобы я сделал тебя своей фальшивой любовницей.
Зачарованные бриллианты знающе мерцали на свету, словно насмехаясь над ней: А чего еще ты ожидала? Северин поднял колье с мягкой обивки футляра, и сверкающие льдинки повисли в воздухе.
– Полагаю, у тебя нет возражений.
По ее венам пробежал лед. Возражения? Нет. Лайла хотела жить, наслаждаться окружающим миром. Она не узнавала незнакомца, стоявшего перед ней. Чем дольше она смотрела на него, тем больше он напоминал ей надвигающуюся ночь, и ее глаза постепенно привыкали к темноте.
– Никаких возражений, – сказала она, выхватив колье у него из рук. Она сделала резкий шаг вперед, ощутив вспышку удовольствия, когда он вздрогнул от неожиданности.
– Разница между бриллиантовым колье и бриллиантовым собачьим ошейником лишь в том, кто его носит. Имейте в виду, что не только собаки могут кусаться, месье.
7
Энрике
Санкт-Петербург, Россия
Энрике потуже завязал шарф, как будто это могло защитить его от русской зимы. Снежинки кружились в воздухе, оставляя ледяные поцелуи на его шее. Город Санкт-Петербург колебался между старой и новой магией: электрические уличные лампы излучали золотой свет, и мосты изгибались, как распростертые крылья ангелов, но при этом тени казались слишком острыми, а зима пахла теплой медью, как засохшая кровь.
Энрике и Зофья шли вдоль Невы, которая блестела, словно черное зеркало. Огни роскошных домов на Английской набережной – одной из самых величественных улиц города – отражались на гладкой поверхности реки. Не потревоженное ветром, отражение в Неве выглядело так, словно в воде существовала другая, параллельная версия Петербурга.
Иногда Энрике верил в существование таких миров, созданных из решений, которых он не принял, из дорог, которыми он не последовал. Он посмотрел на воду, где покачивалось изображение другого, ледяного Санкт-Петербурга. Может, в том мире Тристан был жив. Может, они пили какао, делали смешную корону из мишуры для Северина и думали о том, как незаметно утащить с кухни бочку заграничного шампанского, предназначенную для ежегодной рождественской вечеринки в Эдеме. Может, Лайла не бросила выпечку, и Эдем все еще пах сахаром, а они с Зофьей сражались за лишний кусочек торта. Может, Северин не отказался от своего наследия, и тот, другой Энрике, был не только членом Илустрадос, но и любимцем Парижа, окруженным толпой почитателей, которые с восторгом ловили каждое его слово.
Может.
Неподалеку от них тяжелый бой часов Санкт-Петербурга пробил восемь часов вечера. На мгновение Энрике замер, а затем услышал этот звук: серебряный звон венчальных колокольчиков. Через два часа пара молодоженов в Соборе Казанской иконы Божией Матери и их свадебная процессия пронесется по этим улицам в запряженных