в свое оружие, принялась подниматься, кусая губы до крови от головной боли и слабости. Прикосновения к зачарованному шесту противницы лишили ее тех жалких остатков ци, что она хотела направить на бодрый внешний вид, изящность аристократки и подходящие манеры, отработанные вплоть до мельчайшего шажочка. Что ж, вышло, как всегда, не очень.
Она почти поймала равновесие, когда ее наконец подхватили под руки и осторожно повели к Главе; две женщины средних лет, налобные повязки которых говорили о принадлежности к отряду цветочных боевых монахинь, мягко склонились к ушам девушки и осторожно заговорили по очереди – к несчастью, смысл сказанного ускользал от несчастной, как ни старалась она связать все нити воедино.
Увидев Главу Клана вблизи – доспехи по-прежнему поблескивали поверх ночного одеяния – девушка вырвалась из слабой хватки монахинь и бессильно упала на колени, прямо к ногам женщины, что слабо склонила голову в знак добродушного приветствия. Девушка направила энергию ци, если это еще можно было назвать хоть какой-то энергией, в свои руки: те вытянулись вперед и сложились в руну Солнца.
– Великая Глава Клана Цветка, я приветствую Вас и прошу прощения. Мой п-путь… – С краешка губ по подбородку скользнула кровавая капля, и девушка, почувствовав во рту неприятный привкус праха, едва сдержалась, чтобы не сплюнуть прямо на обувь хозяйки. – На своем пути я встретилась с разбойницами, которые…
Язык заплетался. Сил, чтобы формулировать предложения, больше не осталось. Она осмелилась поднять глаза на улыбающуюся женщину, которая стояла, уперев мощные руки в бока, и дружелюбно наблюдала за подугами несчастной вымолвить хоть слово. Таким, как она, позволялось пренебрегать любыми манерами сколько вздумается – Главы Кланов создавали правила, а не следовали им. Торс девушки пошатнулся, и она, забыв обо всем на свете, рухнула вперед, в тошнотворные объятия мрака, припасшего для нее уйму ночных кошмаров.
Ей снова снилось детство – то самое чувство радости и превосходства, когда ты, забравшись на крышу, тайком наблюдаешь с нее за миром внизу. Старшая сестра, которая, как и всякая аристократка в ее возрасте, силится противодействовать правилам и не спит в столь поздний час, блуждает туда-сюда по дороге и репетирует дурацкие речи, пока наконец, задрав голову, не замечает тебя.
– Ты что там забыла, дурочка-Юань?
– А ты что забыла здесь? Неужто уже стала Главой Клана и придерживаешься своей собственной философии?
– Не смей говорить так, будто бабушка уже умерла!
– Ха-ха, насмешила! Да она еще нас переживет!
Тишина. Глаза сестры так далеко, но пляшущие в них огоньки яростной тревоги не спутать ни с чем.
– Да как ты вообще залезла туда, дурочка-Юань? Это ведь опасно, живо слезай, не то я три шкуры с тебя спущу и повешу над орхидеями! Для блаженства симметрии там как раз не хватает композиции над столиком!
– Сначала заберись, неповоротливая Дэйю!
Развернувшись, сестра спешно уходит