тяжелая дядина рука опускается ему на плечо.
– Кто тебе разрешил сюда приходить? Да еще с этим! Что о нас подумают? – говорит он, указывая на Пеппино. Обида душит Иньяцио, ищет выход. – Если твой отец узнает, что ты бегаешь по улицам, он тебе задаст!
Винченцо просит прощения. Но что он сделал плохого?
Пеппино тоже слезает на землю, на всякий случай отходит подальше.
Винченцо, которого дядя тянет за руку прочь, все оборачивается и смотрит на друга. Смотрит на Иньяцио, смотрит на Пеппино.
Не понимает.
Приступ сухого кашля не прекращается.
Паоло ходит по дому, прикрывая рукой рот, чтобы не разбудить домашних: Иньяцио, Винченцо, Викторию, Джузеппину.
Он дрожит, завернувшись в одеяло. У него жар. Идет в столовую, держится за стол, прислоняется к буфету, делает передышку.
Подходит к окну, поднимает руку, чтобы глотнуть свежего воздуха, но не решается открыть окно: слишком холодно.
Каменный пол блестит, белеет в лунном свете. Корзины зеленщика стоят пустые у дверей их старого жилища.
Новый дом очень красивый. В нем много окон, везде настоящие двери, кухня с прекрасной жаровней. На стенах столовой – гобелены.
Снова приступ кашля. Паоло массирует грудь. После каждого приступа он чувствует, как внутри у него все болит. Должно быть, простудился. Неудивительно, ведь он всегда бегает по делам – солнце ли, дождь ли, ветер…
За спиной у Паоло раздаются шаги.
Он поворачивается. В темноте лицо. Ночная рубашка едва прикрывает босые ноги.
На него смотрит сын.
Именно таким Винченцо запомнит своего отца. Не голос, не жесты, не эмоции. Безжалостная память снова и снова будет возвращать ему образ отмеченного болезнью сгорбленного старика с горячечными глазами.
И всякий раз его будет охватывать тоска, как и в ту ночь, когда он лишь смутно догадывался, что в его жизни настанут перемены.
В голове зазвучит тонкий детский голосок, а в нос ударит горький запах болезни, который он так ненавидит.
– Папа, что с вами?
Винченцо уже большой: ему семь лет, у него внимательный, сосредоточенный взгляд. Паоло чувствует в голосе сына непонятный страх.
– Простыл немного, Виченци. Иди спать.
Но ребенок мотает головой. Подвигает стул, чтобы сесть рядом. Так они и сидят, обнявшись. Дыхание их сливается, взгляд падает в одну точку на полу.
– Можно мне завтра прийти в лавку? – Винченцо берет руку отца.
– А как же учитель? Что мы ему скажем?
– Ну, после уроков, – настаивает ребенок.
– Нет.
С тех пор как отец решил, что Винченцо должен учиться, настал конец его свободе. Теперь он не может, как раньше, бегать в портовых переулках вместе с Пеппино и другими детьми переселенцев из Баньяры. Но Винченцо не отчаивается. Улучает возможность убежать в бухту Кала или к друзьям. Они запускают волчки на камнях площади Сант-Олива, больших гладких камнях, которыми она вымощена. Оттуда мать за ухо тащит его домой, ведь каждый день