открывается. Кто-то входит.
Иньяцио оборачивается.
Это Джузеппина.
– Ох… как красиво! – Джузеппина от удивления приоткрыла рот. Складка между бровями разглаживается. Рука в перчатке скользит по темному платью. – Я и не думала, что все так изменится!
Она тоже изменилась.
Когда пришли благополучные времена, у нее появились горничные и служанки, наряды, сшитые у портнихи, а не штопанные при свечах, новые туфли и пальто. Стал богаче и разнообразнее стол, для всех, и для Виктории, которая пока живет с ними, но все чаще заговаривает о том, что хотела бы иметь свою семью. И дело даже не в нарядных платьях, не в руках, которые больше не болят от тяжелой работы по дому.
Глаза Джузеппины засияли новым светом. Она выглядит умиротворенной.
Иньяцио смотрит, как она ходит по магазину: прикасается к шкафам, открывает дверцы, нюхает специи.
Она поднимает голову, улыбается ему.
Он не может оторвать от нее взгляда.
– Прекрасная работа, да, – негромко говорит она.
Ему хотелось бы прикоснуться к ее щеке, почувствовать ее тепло. Но он стоит неподвижно, скрестив руки на груди, стараясь не помять сюртук, который он заказал у портного специально для этого события. Те, кто войдет в магазин, должны сразу понять, что здесь больше нет лавочников в нарукавниках.
Вдруг вбегает Винченцо.
– Мама! Дядя! Почему вы ушли без меня?
Он высокий, даже выше своих сверстников. Ему всего одиннадцать, но его можно принять за подростка.
Иньяцио проводит рукой по его волосам.
– Мы никуда не ушли. Главная вещь, которую я хотел вам показать, – в конторе. Краска еще сохнет.
Он идет впереди по коридору, ведущему в контору. На новых столах – новенькие чернильницы, бумага.
Иньяцио указывает на длинную деревянную вывеску, она лежит на полу в дальнем конце комнаты. Краски яркие, еще свежие. Внизу тонкой кистью выведено имя художника, хорошо известного в Кастелламмаре, – Сальваторе Бургарелло.
– Он закончил ее только сегодня утром. Просил, чтобы сохла где-нибудь подальше от солнца, иначе краски растрескаются.
Джузеппина приложила руку к губам, как будто сдерживая возглас.
Винченцо переводит взгляд с вывески на дядю:
– Ты решил написать и мое имя! Почему?
– Потому что ты мой племянник и наследник своего отца. – Иньяцио обнимает его за плечи.
И еще потому, думает он с нежностью, что ты мой сын, не по плоти, а по духу.
На вывеске нарисован лес. Внизу, у корней одного из деревьев, течет ручей, из которого пьет лев.
Это хинное дерево, цинхона.
– Всегда рад помочь вам, донна Маргарита. До свидания!
Пожилая женщина ковыляет от прилавка к двери, опираясь на руку Винченцо. Мальчик – высокий, угловатый подросток, выше ее на целую голову. Синьора кивает, рукой чертит в воздухе что-то вроде благословения:
– Я-то